Галиция. 1914-1915 годы. Тайна Святого Юра - [92]

Он довольно быстро нашел монастырь. Встретив монашку, катившую тележку с углем, попросил позвать сестру Флору. Вскоре к нему вышла молодая женщина в темном одеянии с белым поясом. Ее лицо в белом головном уборе с черным покрывалом невольно напомнило капитану Анну, какой он видел ее последний раз в госпитале. Монашка слегка поклонилась и в напряженном ожидании смотрела на незнакомого офицера.

– Я пришел вам сообщить, что ваш брат жив и здоров, – сказал парольную фразу Белинский.

В ее глазах мелькнула искра, но не радости, а скорее беспокойства и даже страха. Опустив глаза, она тихим голосом проговорила:

– Я боюсь, вы напрасно возлагаете на меня какие-то надежды.

– Я хочу, чтобы вы поняли, – как можно мягче начал капитан, – дело сейчас касается не только вашего брата, но и жизни многих тысяч людей.

Он стал объяснять, что положение крепости безнадежно и главное сейчас – предотвратить бессмысленное кровопролитие в угоду безбожной упрямой позиции военного начальства в Вене.

Монахиня молчала, и лишь по тому, как она нервно перебирала привязанные к поясу четки, можно было судить о ее глубоком волнении. Наконец она подняла голову и спросила:

– Что вы хотите, чтобы я сделала?

– Мне надо найти доктора по имени Пфайфер.

– Мориц Пфайфер работал в госпитале, который размещался в школе на улице Третьего Мая. Там лежали больные с холерой. Два месяца назад школу сожгли – все больные умерли. Пфайфер умер тоже, – сухо сообщила она.

Капитан молчал. Он раздумывал, стоит ли ему теперь называть имя основного агента. Но интуиция подсказывала, что она не выдаст.

– Тогда сможете ли вы помочь мне встретиться с одним штабным офицером?

– Это невозможно, – медленно покачала она головой.

Они с минуту молча смотрели друг на друга.

– Ну что ж, весьма прискорбно. Прощайте, – произнес он и уже повернулся, чтобы уйти, но она остановила его:

– Назовите его имя.

Белинский пристально посмотрел в полные смятения глаза Флоры.

– Ян Шерауц.

– Подождите меня здесь, – бросила она и скрылась за дверями.

Прошло полчаса, а монахини все не было.

«Все-таки глупо, – корил себя капитан, – доверить себя и ценного агента какой-то монашке…» При этом в глубине души не переставал чувствовать расположение к этой милой затворнице.

Он закурил и только сейчас обратил внимание на расположенную рядом высокую колокольню кафедрального собора. «Метров семьдесят, не меньше, – прикинул он. – Во всяком случае, похоже, выше этой башни в городе ничего нет. А что, если попробовать пробраться туда? Вот только что передать своим? Что форшпаны свозят со складов военное имущество, скорее всего для уничтожения? Или что солдат сгоняют в костелы и церкви, чтобы они в последний раз попросили Господа и Его угодников о ниспослании милости?»

Но вот наконец показалась монахиня.

– Вице-фельдфебель Шерауц работает в главном штабе. Это рядом с телеграфом и почтой на Мицкевича. Вот номер телефона дежурного, – протянула она листок бумаги.

– Как вам это удалось? – спросил он, не в силах скрыть недоверчивого выражения.

– Моя настоятельница в хороших отношениях с военным комиссаром Бложовским. Я сказала, что ваш Шерауц что-то знает о судьбе моего брата.

– Благодарю вас. Трудно оценить то, что вы сейчас сделали. Вот еще, скажите, мог бы я до вечера оставить у вас вот это? – протянул капитан свою немецкую сумку.

– Я положу ее в каморку сторожа, – сказала она, взяв сумку. – Его уже нет, он лежал в той же школе, что и доктор. Ключ от двери найдете под ступенькой.

Глава 54 Капитуляция крепости

Старший писарь Ян Шерауц вместе с другими офицерами штаба готовил рассылку приказа по частям гарнизона о «минировании всех броневых артиллерийских установок, промежуточных капониров, фланирующих построек и пороховых погребов» крепости, когда его позвали к телефону. Незнакомый голос проговорил:

– Я получил письмо от Эммы, где она сообщает, что ваш дедушка Фабиан выздоровел и просил передать вам свое благословение.

От неожиданности Шерауц забыл произнести положенный отзыв. Он нервно оглянулся по сторонам, все офицеры были заняты делом и не обращали на него внимания.

– Я слушаю, – наконец обрел он дар речи и, спохватившись, добавил: – Прошу передать Эмме мою благодарность за заботу о дедушке.

– В письме он шлет вам молитву. Если хотите ее получить, можете застать меня в костеле Святой Троицы.

– Хорошо, я буду через час.

Белинский допил кофе, который теперь подавался без сахара, поблагодарил хозяйку цукерни за возможность воспользоваться телефоном и отправился в Засанье. У мостов солдаты разгружали подводы с тротиловыми зарядами, укладывали шпалы узкоколейной железной дороги к реке. Неожиданно прогремели два мощных взрыва в районе нефтеперегонного завода, а затем совсем близко – у военных магазинов возле вокзала. Из ближайшего дома раздался пронзительный женский крик.

Венгр рассказывал, что из-за частых артобстрелов госпитали города полны умалишенных и душевнобольных.

Костел Святой Троицы был заполнен серой массой мундиров. Одни преклонили колени, другие стояли – покорно, смиренно, некоторые со слезами на глазах.

Белинский прошел и сел на скамью и, как условлено, положил перед собой листок бумаги.