Галиция. 1914-1915 годы. Тайна Святого Юра - [84]

Выбор пал на унтер-офицера Баюша, так как дивизия Тамаши была укомплектована в основном венгерцами. Накануне атаки ему надлежало в форме гонведа[187]пробраться на нейтральную полосу и, замаскировавшись, ожидать там появления венгров. При отражении атаки отступить с неприятелем за стены крепости. На всякий случай разведчика снабдили пузырьком с бычьей кровью, а на шее произвели имитацию входного и выходного огнестрельных отверстий, наложив чью-то разорванную кожу.

Однако дело закончилось прескверно. Когда Баюш вместе с двумя саперами пытался на месте оборудовать маскировочную позицию, его заметили австрийские наблюдатели. Последовал пулеметный и артиллерийский обстрел, и все трое были тяжело ранены.

Глава 50 В болоте

Очередной план заброски созрел в голове полковника Пневского, когда ему представили донесение поручика, сопровождавшего солдат в баню в городок Сосновичи. Тот слышал, как истопник бани хвастался между своими, что может свободно пройти в крепость через болото.

Истопник был срочно доставлен в штаб. Им оказался крестьянин сожженной австрийцами деревни в районе Заболоце. Он признался, что и в самом деле хорошо знаком с болотистой долиной, примыкавшей к восточной полосе укреплений крепости, и за обещанные ему сто целковых дал согласие провести разведчика в район между фортами XIII и XIV.

Идея проникнуть в крепость, не встретив мин, проволочных сетей и «волчьих ям», казалась настолько привлекательной, что никто не придал особого значения тому факту, что река Сан в тот год необычно широко разлилась по окрестностям и могла затопить природные ориентиры для проводника.

Настала очередь Белинского. Четыре версты предстояло идти при лунном свете, без фонарей и факелов через считавшуюся непроходимой топь, где каждый неверный шаг граничил с жуткой смертью.

Поздним вечером, вооруженные длинными шестами, двое вошли в студеную воду. Едва видимые островки камьттттей и одиноко торчащие из воды сухие стволы вскоре скрылись в густой пелене сырого тумана. Ветер последний раз встряхнул полузатопленные кусты и улегся в них вместе с мелкими пичужками до рассвета. Болотные звуки смолкли. Только стебли камыша шуршали о полы комбинезонов да трясина недовольно чавкала под ногами. Через час изнурительной ходьбы устроили короткий отдых: от постоянной борьбы с вязким дном ныли мышцы ног.

Но дальше стало еще труднее – вода поднялась до уровня груди. Проводник Иван начал сомневаться в правильности выбранного направления, решил вернуться и попробовать взять немного левее. Но там вода оказалась еще выше. Снова вернулись и взяли уже вправо, но и там было слишком глубоко.

Белинский осознал, что у них уже не остается времени; даже если они сейчас все-таки найдут выход из этой чертовой низины – до рассвета не успеть. Следовало возвращаться. Однако и это оказалось непросто: проводник решительно не знал, в каком направлении следует идти.

После мучительных усилий найти выход из болотного лабиринта они наконец ступили из воды на тонкий ковер растительности. Но и здесь их ожидало разочарование – на десятки метров кругом под ногами все опасно колыхалось. Крестьянин застыл в нерешительности. Затем повернулся к Белинскому и сказал, чтобы тот оставался на месте, а сам, перекрестившись, начал медленно продвигаться вперед и вскоре скрылся в темноте.

Капитан достал флягу и сделал несколько жадных глотков. Раньше ему уже приходилось выбираться из болота, когда он охотился с отцом в Полесье. Но это было днем, и ноги не коченели от ледяной воды. Ему вспомнилось, когда они благополучно вышли на твердую землю, отец весело сказал: «Болото забирает только плохих и жадных людей».

Неожиданно мерное хлюпанье проводника прервалось, донесся шумный всплеск и приглушенный крик.

– Иван! – негромко крикнул капитан в темноту. – Я сейчас, погоди.

«Наверняка угодил в яму», – подумал он и, не успев сделать и пару шагов, сам провалился одной ногой в трясину. Быстро выставив перед собой шест, он попытался ее вытащить. Но чем больше старался, тем глубже увязала вторая нога.

Из темноты донесся страшный вопль обреченного и громкие всплески. Скоро все затихло.

Тут же недалеко в небо взметнулись ракеты – очевидно, крик тонущего долетел до стен крепости.

«Не паниковать!» – приказал себе капитан. Надо собраться и прекратить сучить ногами, это лишь ускорит погружение в трясину. Он замер на несколько секунд, стараясь восстановить дыхание, затем, перегнувшись в поясе и уложив удобнее перед собой шест, снова принялся подтаскивать ноги. Мешал рюкзак; намокшие лямки врезались в плечи и не давали его сбросить. Между тем ноги все глубже погружались в трясину. Дотянувшись до ножа, капитан разрезал лямки рюкзака и бросил его перед собой. Затем лег на грудь, стараясь придать туловищу горизонтальное положение, и, вцепившись в шест, снова начал подтягивать ноги. Стало получаться. Медленно, очень медленно он подтягивал ноги одну за другой и, наконец освободив их, перекатился в сторону на твердую поверхность.

Несколько минут он обессиленный лежал на спине, глядя в едва озаряемое невидимым солнцем небо.

«Болоту не удалось взять меня в свои чертовы объятия, – думал он, – но скоро светает, и меня могут увидеть из крепости. Надо подниматься и идти». Доставать из трясины рюкзак, где лежала форма австрийского офицера, он уже не стал, решил сберечь силы.