Галичина и Молдавия, путевые письма - [60]

»

«А разве Австрия не была вынуждена поступить точно так же в 1846 году?»

«А что Россия велит вам учиться по-русски, так разве у нас не велят учиться по немецки? Есть в этом что-нибудь необыкновенное? Разве это не вынуждается государственным единством?»

«Что у вас позакрывали некоторые монастыри – нет ничего удивительного. Пока монахи смиренно служили Господу, не упражнялись в революционерстве, так и сидели себе спокойно, а как стали они вредны правительству, так и закрыли монастыри. А разве другие державы, как в новейшее время Италия, не уничтожили множество монастырей? Что у вас вводят славянскую азбуку – что ж диковинного? Сам Шафарик говорит, что вы славяне. А не хотели вы несколько лет назад, да и теперь не хотите, что ли, навязать нам чужую, латинскую азбуку?»

«Говорите, ze rusinizm przesladowany (что малорусское направление преследуют). Слава тебе, Господи! Уж есть, есть, есть русины, где недавно еще слышали мы: nie ma Rusi! nie ma!»

«Россия rusinizm теснит? Кто в тое веруит, най здоров веруе! Мы только то знаем, что паны-братья, что подписывались под “золотыми грамотами” и баламутили несколько времени чистую воду Украйны, не одно лихо сделали и правдивому малорусизму, но теперь дело пошло иначе. Настоящие русины-украинцы теперь в России в гору пошли, а своих перебежчиков и сами чураются.»

«Кто же хоче слухати, най слухае».

«Наше последнее слово: – Мы ни под каким условием не сделаемся поляками. Будем русскими; русского языка, унии (но с обрядом, первобытная чистота которого обеспечена нам папою), ее правительства австрийского хотим держаться. А с недругами нашей народности, которые нас обсыпают подлыми отвратительными клеветами, попирают народность нашу, язык наш, бесчестят предводителей нашего народа – разрыв на веки. Вековая история довольно нас научила, что с таковыми поносителями Руси компромисс невозможен!»

Вот оно и выходит, что борода-то, в самом деле растет да растет, и что платье далеко не делает человека. Под католическою сутаною бритого униатского священника как под немецким мундиром бритого русского солдата или канцеляриста, бьется сердце заветами отцов, преданиями и, пожалуй, предрассудками истории, ненавистью ко всему иноземному и страстью ко всему своему. Десятки, сотни лет проходят; над Галичиною пять веков рабства прокатило; “Это кажется, что все старое забыто, что народность выродилась, она голосу не подает, она чуть что не ругается над своими святынями – и вдруг, нежданно-негаданно, оказывается, что бритва не только не уничтожила, но еще усилила и угустила бороду!

Государь Александр Павлович, по воспитанно своему, был больше иностранец, чем русский, а настали тяжелые времена и пришла ему в голову мысль запустить бороду, надеть тулуп и уйти с народом в Сибирь – и он не постыдился заявить это решение, и народ его понял.

История валяет, по-видимому, вкривь и вкось: то татарщиною пропечет, то самозванщиною протрясет; там уния, здесь раскол; тут немцы на шею сели, там поляки шпорят, на одном конце все пошло смесью французского с нижегородским, на другом – смесью немецкого с хохлацким; а вот, наступает, у дверей стоит время слияния во един народ и во едино царство всех племен русских, и оказывается, что лезвия бритвы не уняли роста православных бород. Это-то приводит в отчаяние поляков и в ужас Европу, которая какими-то непонятными судьбами, сама, в лице Австрии и Турции толкает даже нерусских славян в союз с нами на правах Финдяндии (читатель, без сомнения, знает, что теперь заговорили чехи, словаки, словинцы, воеводинские сербы и прочие славяне, благодаря дуализму барона Бейста). История Иванушки-Дурачка: родная печь сама нас везет и Елена-Прекрасная сама врезывает нам в лоб самоцветный камень. И при всем-то этом, мы так беззаботны и так нераспорядительны! Разве так поступали бы французы? Разве так немцы и итальянцы делают? Большая половина публики даже не знает, что Lemberg или Leopol то же самое, что Львов, что вместо латинской Галиции на свете существует русская Галичина, что Agram называется Загребом, Raguza – Дубровником; что польское Grodno – по-русски Городно, а Брест-Литовский – Берест-Литовский. Разумеется, при таком московском ротозействе, да с остзейскими очками на носу, мы далеко не уедем, ездя, неизвестно зачем, в очень далекий Париж и, не заглядывая в под носом находящуюся у нас Галичину, Румынию, Болгарию, Сербию, Хорватию, Словенско (Словацкий Край), путешествуя по Волге и не удостаивая своим посещением верховьев Днепра и Западной Десны. Американцы и англичане пустыни Америки, Африки и Австралии исследуют, Французы в глубь Китая забираются, во имя науки, во имя знания – а у нас, со времен Хабаровых, Жневых, Шелеховых, точно перевелось поколение железных разведчиков неведомых стран, исследователей неизвестных племен и загадочных человеческих обществ. Что с нами такое? Отчего у нас, в таков горячее время, такое разительное отсутствие предприимчивых личностей? Отчего у наших редакций такой вопиющий недостаток в толковых корреспондентах по делам славянского и православного мира?

Что мы, не доросли или переросли?