Галдящие «бенуа» - [6]

Бурлюк. Но не всех представителей нового ругательски ругает Бенуа — те кто тянется в хвосте истинно нового, различных трусов смелости и новизны Бенуа искренне одобряет. Жалкие недоучки — Стеллецкий и Петров-Водкин — заслужили его полное признание. Первый изобразитель — «вермиллионных коней» слава Богу, что ни одна «общественная» стена не изуродована этой нечистью — по этому переулку нельзя было бы без тошноты проезжать.

Слава Богу, что найден наконец «кто виноват»?

Еще в «истории Русск. Живописи», да и потом неоднократно г. Бенуа указывал, что русские художники «просто ленивы» — это было еще тогда, когда в России «изуверских сект» не было. Теперь же, слава Богу, нашелся виновник. Этот виновник:

I. Недостаток авторитета: «субординация» «руки по швам»! не сметь, не соглашаться, что Петров-Водкин или Стелецкий или Калмаков — гении и заслуживают какого-либо внимания.

II. «Хулиганский тон»; — но с волками жить — по волчьи выть. Кто ему нас научал? — от кого мы узнали «возможность» словесного оплевыванья, как не из ваших отчетов о нас. Мы подняли ваше же орудие. Конечно, вам было бы приятно в нашем лице иметь беззащитных овечек, а не строптивых козлиц, чтобы подвести нас к милым вам корытам Врубеля и Репина.

III. «Слепая погоня за последним словом запада» — одним словом «сквозить», «тянет» — Бенуа хотел бы такого уюта — мечтает о «затхлости атмосферы», для них все еще Россия — «тараканий теплый угол», где г-да Шухаев и карикатурщик жалкий А. Яковлев (он-то уж не признан — признание за пятачок) — в глазах Бенуа «чудесные таланты», чуть не пророки нового. О, жалкое столичное самоутешение! Опомнитесь! проснитесь г-да Бенуа!

IV. «Недостаток влияния старших на младших». О! Господи! Мало ли А. Н. Бенуа «влиял» на нас, посчитать только количество печатных строк, отмеченных конторой газеты «Речь». Строк, написанных кроме всего прочего еще в доброй отеческой надежде остановить развитие «нового искусства», «просветить» «молодых», залить грязью (не поливка ли?) ростки молодого сада.

Бенуа. В мире независимых и «принципиально левых» художников продолжается та же ристалищная горячка, которой отмечены были первые выступления всевозможных «Голубых роз», «Треугольников». «Ослиных хвостов» и т. п. кружков. В этой сфере художественной жизни перевес несомненно остается за Москвой перед Петербургом. Скромную выставку «Союза Молодежи» и рефераты гг. Боброва, Кульбина и Д. Бурлюка ни в каком случае нельзя сравнивать с тем «сплошным скандалом», что вот уже годами тянется в первопрестольной. Весной там дошло даже до рукопашной. Там же поддерживаются сношения с парижскими вождями левых. Но в общем нельзя сказать, чтобы наша à tout prix передовая молодежь подавала серьезные надежды. Во всем этом слишком много шума, из за которого невозможно расслышать, что творится дельного. О каждым годом ожидаешь, что вот-вот начнут выясняться наиболее сильные индивидуальности и наиболее серьезные задачи. Но до сих пор мы присутствуем лишь при каком-то легкомысленном «параде», — а это начинает приедаться и подрывать доверие ко всему движению.

Бурлюк. «Всевозможных „Голубых Роз“» — на этой выставке впервые ярко определилось то течение, в хвосте которого пытается плестись и сам г. Бенуа своими «пиковыми дамами». Эта выставка выявила дарования таких дивных, прекрасных душ, как загадочно прекрасный — истинный мистик Божиею милостью Кнабэ; чье творчество — важное растеряно временем признания таких жалких неучей, как Петров-Водкин и Яковлев. На этой выставке Фон-Визен указал всю неизмеримую глубину своего сверхчувственного дара проникновения в потустороннее. Наконец, Н. Сапунов, С. Судейкин, Кузнецов Павел, Уткин были славными их сподвижниками.

Русский интимизм — сразу был выявлен в ярких образцах — и вот Бенуа дает с размаха пощечину и этому направлению.

Бенуа. Подумайте только, что было бы, если бы этот «трогательный» вздор испокон веков сохраняли![3]

Сейчас эти вопросы, сопровождаемые уверением того, что и «я так сделаю», — имеют за собой самое настоящее основание по существу. Это не значит, что мы или вы напишите так, как пишут Ларионов, Гончарова или Лентулов, но вы, любезные читатели, имеете полное право провести четыре линии на бумаге, криво и косо нарисовать подобие человеческого лица и затем заявить, что так именно вы чувствуете, так видите, что вы честны и по-детски искренни, и вы будете правы требовать признания. Мало того — вы имеете полное основание обдать презрением и Лентулова, и Ларионова и Гончарову, а последние, в свою очередь, должны смиренно выносить ваше презрение, ибо вы имеете перед ними огромное преимущество: никогда и ничего вы «не умели», а вот они, несчастные, когда-то умели да еще и теперь умеют, — как им не стыдно!

Курьезнейший случай произошел на глазах у всей образованной, образованнейшей и изысканнейшей Европы с Henri Rousseau, знаменитым таможенным (или акцизным)? чиновником. Руссо годами выставлял в салоне «Независимых» свои «подносы» и «вывески», изображавшие всякую ребяческую чепуху, навеянную ему чтением и беседой с друзьями, и все в те, уже былые, времена от души потешались над его безобидными изделиями. Теперь посмотрите, что такое Руссо — с тех пор, как он отправился к предкам, а его наследием завладели величайшие артисты на эти дела — парижские торговцы картин. Именно его беспомощность и ребячество пришлись теперь кстати, на них удались над его безобидными изделиями. Тевами «sinceritié» и «honnêteté», и за картины Руссо теперь платятся десятки тысяч, причем многие из них уже украшают германские музеи, претендующие на передовитость. Под всем этим кроется не одно голое аферистничанье, но и какой-то «идеал времени»…