Галаор - [15]

«Я – Анна, Хранящая Тайну, – рассказывала она дрожащим голосом, – у меня много обликов. Я – Анна, которая не может увидеть себя в зеркале. Все существа, что претерпевают превращения, бегут от меня. Меня боятся извилистые черви, скользкие жабы и легкие бабочки. Я – это множество женщин. Я тебя люблю, на ты никогда не сможешь любить меня. Мне лучше уйти. Отпусти меня».

– Анна, – спросил я, – будешь ли ты когда-нибудь снова той, которую я увидел в тот день, когда победил на турнире, той, которую я любил в охотничьем домике под соколиные крики?

– Этого никто не знает, – ответила она. – Пока была я невинной и невинной была моя любовь, я могла оставаться неизменной. А сейчас… посмотри на меня, любимый: я другая, хотя и люблю тебя так же преданно.

С того дня я без устали преследовал Анну, блуждая в лабиринтах ее сердца. Я прослеживал каждый ее взгляд, знал, что доставляет ей удовольствие и что вызывает отвращение, ощущал с нею моменты высшего наслаждения и присутствовал в минуты спокойного созерцания пейзажа, испытал вместе с нею все чувства, что испытывала она. Самое удивительное было слушать, как она поет: ее лицо менялось с переменой ритма, глаза вспыхивали с каждым тактом. Это ее глазами я познавал все предметы, делал все открытия, видел все цвета.

Родился наш сын, и в заботах о нем она стала почти той самой девушкой – спокойной, как изваянный из мрамора конь. Сына нашего, как вы уже, наверное, догадались, звали Брудонт. Он никогда не узнавал свою мать. Анна посвятила ему всю себя, но он называл ее разными именами. Она стала для него семнадцатью разными женщинами. Она говорила мне: «Я не мать. Я та, что не может увидеть себя в зеркале».

Анна становилась то одной, то другой. Однажды я увидел ее старухой со злым уродливым лицом, а когда она смеялась, превращалась то в девочку, то в похотливую шлюху, то в девушку-хохотушку. Королева и кухарка, крикливая толстуха и строгая аббатиса, она всегда представала прекрасной, всегда манящей. Те, кто говорил, что бегство бабочек предвещает беду, не ошиблись. Занятый только Анной, я забросил государственные дела, и земли мои опустошались варварами и захватывались тиранами. Народ, не ведавший истинных причин моего поведения, обвинил меня в равнодушии и пособничестве врагам. Я менял наряды всякий раз, когда менялась Анна, и получил прозвище «Меняющий обличья».

Явился Диомедес, и я заказал ему эти хитроумные и прекрасные сады, чтобы там наблюдать за превращениями Анны. Для создания садов понадобилось семь лет, и я разорил королевство поборами, чтобы оплатить все это великолепие.

Брудонт отправился изучать военное искусство к моему кузену Артуру. Анна потеряла всякую надежду и, не дожидаясь, пока характер ее окончательно испортится, а лицо навечно станет злым, решила навсегда покинуть эти места. А затем исчез Диомедес – растворился в созданном им самим высшем и совершенном порядке, превратился в собственное творение, заблудился в чудесном саду.

С тех пор я живу здесь – узник скорее меланхолии, чем сада: жизнь моя ушла на поиски моей возлюбленной внутри нее самой. Да и согласитесь, Галаор: можно ли желать чего-то еще, познав в одной женщине всех женщин сразу?

Пламя на мраморе

Галаор день и ночь мечтал о побеге. Он не давал соблазнить себя ни увлекательными книгами, ни изысканными блюдами, ни приятными беседами, а лишь глядел, грустный и задумчивый, на удивительные сады и вспоминал триста раз пройденный путь и все то прекрасное и ужасное, что встретилось ему на этом пути.

Со сторожевых башен замка можно было видеть, что каждый из садов имел собственную крышу: стаи хорошо различимых птиц и насекомых летали строго над отведенными им участками. Галаор наблюдал за облаками саранчи, одиноко парящими орлами, порхающими воробьями и летящими клином утками. «Боже мой! – только и мог он воскликнуть. – Как все продумано! Какое во всем совершенство!»

В одну из бессонных ночей у Галаора созрел план бегства, такой же совершенный, как и сады, из которых он собирался бежать. К утру план вылетел у него из головы, но через три дня, спускаясь к завтраку, Галаор вспомнил его в мельчайших подробностях, издал победный крик и принялся действовать.

ГАЛАОР: Дон Мамурра, нужно приготовить в библиотеке запас провизии и вина на три дня.

Галаор застал дона Мамурру беседующим с Ксанфом. Дон Мамурра улыбался, а Ксанф что-то рассказывал, но смолк, как только заговорил Галаор.

МАМУРРА: Зачем? Хотите устроить еще один марафон занимательных историй?

ГАЛАОР: Нет, дон Мамурра. Хочу устроить нам побег.

МАМУРРА (поглаживая бороду и улыбаясь): Какой же вы наивный, Галаор!

В тот же вечер Галаор оседлал Ксанфа и навьючил его тяжелыми мешками.

КСАНФ: Бег, полет, оружие, говорю тебе, длинные гривы и улитки, жужжание пчел и пламя на мраморе.

ГАЛАОР: Тихо, Ксанф! Знаю, что в бою на тебя можно положиться. Радуйся, старый воин: скоро нас ждет новая битва.

Ксанф замолчал, Галаор открыл бронзовую дверь, и они оказались в саду. Солнце только что село.

На рассвете послышался какой-то странный долгий звук, похожий на бормотанье. Галаор галопом поскакал к бронзовой двери, копыта разгоряченного Ксанфа застучали по мрамору. Галаор рывком спешился и бросился закрывать дверь.