Галантный «Водовоз» - [3]

— Рана не опасная?

— Ерунда…

В тот вечер я пришел домой пораньше. Надо было подготовиться к семинару по философии. Поужинал, сел за изучение материалов. Долго не мог сосредоточиться. Из головы не выходил один и тот же вопрос. Как поведет себя дальше Ли Ку? Не рано ли я закончил его допрос и отпустил в камеру? Может быть, специально с ним еще поработать… Незаметно наступила полночь. Наконец тезисы для выступления были готовы, я собирался уже ложиться спать, как вдруг раздался телефонный звонок. Снимаю трубку.

— Владимир Александрович, докладывает дежурный по управлению. Ваш подопечный запросил встречу с вами. Причем срочно. Машина за вами послана.

— Спасибо. Еду.

Входя в кабинет, Ли Ку заявил:

— Хочу дать правдивые показания. Я офицер разведки… (назвал свое настоящее имя). Только теперь я окончательно понял, — продолжал он. — Меня послали сюда с документами, не позаботившись об их надежности. И это дело рук… Впрочем, все по порядку. Я послан сюда, чтобы восстановить резидентуру, и должен был разыскать нескольких агентов (он назвал их фамилии и пароль для связи).

Мне с самого начала не нравилась та спешка, при которой оформлялся мой отъезд. Не я же виноват, что наш шеф прозевал нужный момент и растерял связь с ценной агентурой. Я прямо высказывал свои сомнения. Меня пытались обвинить в трусости. Даже намекали, что могут отдать под суд. Близился момент, когда я мог спокойно уйти на пенсию. Что мне оставалось делать? Я согласился, но с условием: восстановлю связь с агентурой, создам резидентуру — и обратно. И вот я здесь.

В совхозе «Рассвет» я нащупал Ким Сена. У меня сложилось впечатление о нем как о толковом человеке. Можно было бы на его кандидатуре для роли резидента и остановиться, но привычка все делать основательно подвела меня. Я решил с ним познакомиться поближе. Он мне помог установить еще двух человек. Я потерял много времени. Надо было на этом кончать. И все повернулось бы иначе…

— Но тогда бы вы не выполнили до конца свою задачу, — сказал я.

— А разве они со мной лучше поступили? Ведь я собирался уходить из «Красного луча».

— Вызвали подозрение у кого-нибудь?

— Так показалось мне. Я заметил это во время встречи с вами у директора совхоза… Подвело аристократическое воспитание.

— Игра в рабочего, конечно, вам не по плечу. Кого вы имели в виду, когда говорили о том, что ваш провал был делом чьих-то рук?

— Моего шефа. Он возненавидел меня после того, как я отказался выдать свою дочь за его сына — кретина, развратника и наркомана! С тех пор меня преследовали одни неприятности. Тогда я твердо решил: доработаю до пенсии и уйду из разведки. Мне не хватало всего полгода. Сперва меня отвели от активной работы. Занимался бумагами. Потом перевели в одну из разведшкол. Преподавал русский язык. А тут вдруг вспомнили обо мне и послали сюда. Все это дело его рук.

— Где вы работали до приезда в Советский Союз?

— Специализировался по России. Работал в разных службах разведки, затем в школе. Там тоже готовят агентуру для заброски в Советский Союз.

Он долго по памяти перечислял фамилии преподавателей и слушателей, давал их словесные портреты.

— Кроме названных вами, кто еще из действующих агентов, известных вам, был заброшен в Советский Союз?

— Пожалуйста… Я устал… Позвольте мне уйти… Прошу вас… как джентльмена…

— Хорошо. Ответьте на этот вопрос и я вас отпущу.

— Четырех я знаю в лицо, готовил их. Думаю, что они еще в строю… Об остальных узнаете сами… Пожалуйста…

По тактическим соображениям мне надо было продолжать допрос, пока у задержанного не прошел запал, пока в нем еще не остыло чувство обиды и ненависти к своим шефам за его провал. Но нельзя было не считаться с его нервным перенапряжением. Можно было понять, каких трудов стоило ему принять решение говорить правду. Дежурный надзиратель увел задержанного. Я составил документы на получение санкции прокурора на арест, направил телеграмму в центр и уехал домой.

На следующий день поступило указание этапировать Ли Ку.

Узнав об этом, Тен настоял, чтобы его послали сопровождать арестованного.

— А как же палец? — спросил я.

— Ерунда. Я же буду не один, — ответил Тен.

В этот же день, занимая отдельное купе, Тен с двумя солдатами повез арестованного в центр. В дороге Тен неожиданно почувствовал себя плохо. Превозмогая боль в желудке, он терпел двое суток. На третьи сутки совсем выбился из сил.

На большой станции солдат сбегал в медпункт. Врач констатировал у Тена приступ острого аппендицита. Но Тен отказался сойти с поезда. Однако на всякий случай проинструктировал солдат, как вести себя с арестованным, если вдруг не дотянет до пункта назначения.

Как доехал до следующей станции, Тен уже не помнит. Его в бессознательном состоянии высадили из поезда и увезли в больницу. Солдаты остались с арестованным одни. Наступила ночь. Один из солдат расположился на полке внизу вместе с арестованным, другой полез отдыхать наверх. Дежуривший солдат ничего подозрительного в поведении арестованного не замечал. Тот спокойно лежал на своей полке. Только один раз солдат отметил, как арестованный застонал во сне, а затем, накрывшись одеялом с головой, затих. Заступивший на дежурство солдат, поглядывая на арестованного, не переставал удивляться его безмятежному сну. Так прошло еще некоторое время. Проснулся второй солдат. Сладко потягиваясь, он спустился с верхней полки.