Галактика. Принцесса и Генерал - [12]

«Как, скажите на милость, та дурочка могла отказаться от Лейса?! – мысленно негодовала его преданная поклонница. – Вот сама бы я вполне вытерпела эти слюнявые прикосновения ртами, только бы он так не переживал».

Тем временем Лейс решительно подошел к первому тренажеру, взялся руками за ручку, которая приводила в движение тяжелый пресс, – и вдруг сорвался, словно плотину прорвало. Выплескивая ярость и боль, он нещадно колотил ручкой по тренажеру и совсем скоро сломал его.

– А твой папа меня уверял, что сломать ваши тренажеры невозможно! – Даша не сдержала удивленного возгласа, подойдя поближе с намерением выразить сочувствие.

Лейс резко развернулся, взбешенно сверкнул глазами и пару раз глубоко вдохнул, чтобы успокоиться.

– Это ты? – мрачно спросил он, кривя губы. – Снова подглядываешь? Вынюхиваешь?

– Прости, я нечаянно. – Девочка сникла, виновато пожала плечиками и, искренне сочувствуя, предложила: – Тебе помочь починить тренажер? А то вдруг х’шет Гияс ругаться будет?

– Плевать! – процедил младший Хеш’ар. Снова резко, глубоко вдохнул, выдохнул и неожиданно сделал вывод: – Да, хорошо, что все выяснилось сейчас, а не когда было бы поздно…

– Мне очень жаль, – тихонько шепнула Даша, робко положив ладошку ему на предплечье. Она впервые коснулась его и теперь ощущала, как двигаются мышцы под ее рукой.

– Я не нуждаюсь в твоей жалости. – Лейс чуть ли не с ненавистью посмотрел на вездесущую соседку, которая стала свидетельницей самого большого унижения и провала в его жизни.

– Нет-нет, это не жалость. Ты очень сильный, умный, добрый. Ты справишься. Просто мне досадно, что тебе сделали больно, – пояснила Даша, заглянув в зеленые глаза обожаемого х’шанца, зло взирающего на нее, но предательские жалостливые нотки все равно звенели в ее дрожащем голоске. – Я бы никогда тебя не обидела. Если хочешь, можешь жениться на мне. Правда, через четыре года…

– Уходи, – приказал Лейс, убирая руку, а затем повернулся и шагнул в снова расползающийся туман.

Даша еще пару минут, глотая слезы, вглядывалась в белесую муть, надеясь, что друг вернется. Тщетно. Печально опустив плечики, девочка впервые возвращалась от соседей подавленная донельзя и в слезах. Ее жизнь рухнула, мечты развеялись.

* * *

Сумерки на побережье наступают всегда резко, словно кто-то выключает свет. Даже природа замирает, почти не слышно гула транспорта, гомона людских голосов и птичьих криков. Становится все тише и тише. Вот большой оранжевый Х’шан еще окрашивает плотную взвесь тумана и облаков в закатные розово-красно-фиолетовые цвета, напоследок касаясь лучами деревьев и отражаясь в окнах домов, а затем без малейшего, кажется, перехода раз – и становится темно. В небе загораются первые звезды. Наступает ночь, часто совсем непроглядная из-за туманов и похожая на темную клубящуюся субстанцию, разрезаемую искусственным освещением.

Семья посла, кроме старшего сына, собралась за столом. И глава ее очень любил тихие домашние вечера, когда не надо держать лицо перед очередными чужеземными гостями, вести светские и деловые беседы и следить за каждым словом. А вместо официоза можно расслабиться и наслаждаться обществом самых близких и любимых женщин.

Только Даша сегодня, понуро опустив плечи, без аппетита ковыряла вилкой в тарелке.

– Дашенька, что-то случилось? – обеспокоенно спросил Сергей Дмитриевич и попытался пошутить: – У тебя такой вид, словно тебе червей с Граппы для опытов не купили.

Не привыкшая держать свои тайны при себе, явно расстроенная Даша поделилась:

– Папочка, в жизни все так сложно. Сегодня подруга Лейса отказалась с ним целоваться и становиться невестой. А разозлился он почему-то на меня. И наверное, больше не захочет дружить. – Обиженно, тоскливо шмыгнув носом, вопреки заботливо прививаемому этикету, Даша закончила просвещать родителей, процитировав бабушку: – Куда катится эта пропащая Вселенная?

– Дашуль, все образуется, вот увидишь, – мягко коснулась дочкиной руки Анна Михайловна. Мысленно женщина вздохнула с облегчением: серьезно беспокоившая ее дружба девочки с парнями много старше дала трещину и, по-видимому, скоро закончится. Несомненно, маленькая принцесса сейчас переживает, но через какое-то время неприятности забудутся. Уж в этом Анна Михайловна поможет своему обожаемому чудо-ребенку.

Даша вяло, равнодушно пожала трогательно худенькими плечиками, но по привычке поинтересовалась у отца:

– Пап, а как у тебя дела? Надеюсь, не так плохо, как у меня?

Супруги Шалые тепло, сочувствующе улыбнулись, затем Сергей Дмитриевич решил отвлечь дочь своими проблемами:

– Не так гладко, как я надеялся.

– А что случилось? – Даша проявила искренний интерес.

– Гадавиш темнит, – поморщился посол, – не зря его Темным миром назвали. Я пару дней назад связывался с сокурсником… – Он обратился к жене: – Аня, ты наверняка помнишь Зорана.

– Рыжий, вечно мятый зануда? – улыбнулась Анна Михайловна, а Даша с еще большим любопытством слушала родителей.

– Он сейчас хоть по-прежнему рыжий и нудный, но существенно изменился. Дипломатическая служба ко многому обязывает, а уж на Гадавише и подавно. Теперь Зоран – респектабельный, солидный и весьма аккуратный. И специалист первоклассный.