Галактика обетованная - [2]

— Это который? — спросил редактор, выслушав меня. — Это тот придурок, который в Рамбове живет?

— Нет. — сказал я. — Если вы имеете в виду того прозаика, который перед дверями вашего кабинета пьяный заснул, то его фамилия Шадрунов. А я про Шадрункова говорю. Того самого поэта, который хорошо знает Николая Федо­ровича Федорова.

— Это который из обкома, Федоров?

— Не совсем. — сказал я. — Скорее, этот Федоров из библиотеки.

— Тем более . Хотя сейчас и это не важно! Сейчас, даже если он и из обкома, мне наплевать. Хватит! Покомандовали, понимаешь ли!

И он склонился над бумагами, показывая, что разговор завершен.

Однако я не ушел сразу.

— А письмо-то куда переслать?

— Чье письмо? Инопланетянина этого? Ну, так им, инопланетянам, и надо пе­реслать! Скажите Тане, чтобы на инопланетян письмо разметила.

5

Таня послушно зарегистрировала письмо поэта Федора Шадрункова, как при­казал редактор, а потом положила на мой стол. Я убрал его в папку, сверху легли письма других деятелей демократического движения, и я позабыл об этом стран­ном послании, но скоро пришло второе письмо...

«Милостивые государи! Товарищи! Господа!

Неделю назад мною было сделано заявление государственной важности.

В дополнение к нему убедительно прошу не сообщать о моих предложениях Векшину Рудольфу Николаевичу, а также исключить его из списка экипажа для переговоров с Парламентом нашей Вселенной.

Дело в том, что вчера, на приеме в нашем диспансере, Векшин назвал меня посредником...

Он не договорил, но я сказал, что он может и не говорить дальше, я и так все понял. Похоже, что Векшин метит на мое место.

Еще полгода назад, как раз накануне выборов в Ленсовет, Векшин выудил из меня все, что ему было нужно, и попытался скрыться.

Как же так можно?

Я тринадцать лет создавал свою науку побеждать время и расстояние, а Векшину она досталась даром. Это ведь я объяснил ему, что нужно было побеж­дать не Германию, а Канта...

Но Векшин не знает, что сбежать от своей совести нельзя. И не потому, что наша совесть контролируется и управляется с летающих тарелок, но еще и потому, что наши соседи по Вселенной взяли всех нас на поруки, чтобы перевос­питать, как трудных ребят и девчат.

Тем не менее поступок, совершенный Векшиным, не дает ему права быть чле­ном нашего экипажа.

Если вас не убеждают мои доводы, спросите у Векшина сами: где он был 11 ноября минувшего года. В этот день он отсутствовал не только в пикете у гор­совета, но и у Екатерины Ивановны Поляковой. Векшин, конечно, не ответит, где он был, но я знаю — он находился в этот день на орбите Луны, потому что я взял его на поруки перед Богом и перед русским народом.

Между прочим, именно в этот день было любопытное явление.

Моя бывшая жена, а ныне — соседка, Екатерина Ивановна Полякова, тоже наблюдала его, когда, ожидая Векшина, вышла на балкон. На безоблачном небе, а именно вокруг Луны, возник правильный круг, наподобие такого, который остав­ляет реактивный самолет.

Когда я вышел на балкон следом за Екатериной Ивановной, Полякова сама ука­зала мне на круг и спросила:

— Что это?

Я ответил, что знаю, но не скажу, так как вы, Екатерина Ивановна, все равно мне не поверите.

Еще я спросил у нее тогда, чувствует ли она половое сношение на расстоянии. Полякова смутилась и ушла в комнату ждать Векшина, который летал в это время вокруг Луны, оставляя за собой след — правильный круг.Так что еще раз прошу вас исключить Векшина из состава экипажа. Может быть, он и исправится, но пусть вначале пройдет такой же тернистый путь, как я и все остальные Святые.

В дополнение могу сообщить о себе следующие сведения... Теперь я способен ответить на вопрос, который моя мать еще при жизни задавала старому свя­щеннику: «Я соблюдаю все посты и молюсь за себя и за своих близких, а все живу хуже остальных и, возможно, не попаду в рай за свои роптания на Бога...» Мать спрашивала, как же надо понимать это учение Иисуса Христа о неверном пути для достижения рая Небесного.

Я отвечаю — так и надо понимать...

Возьмите хотя бы наших миролюбивых чекистов и выдающихся партийных работников (М.С. Горбачева, Э.А. Шеварднадзе и Б.Н. Ельцина) как в годы Оте­чественной войны, так и в годы перестройки. Ясно, что только благодаря их бла­городному «неверному» пути на невидимом фронте мы выстояли и учили других быть такими же твердыми духом до конца, хотя зачастую для этого приходи­лось жертвовать и интересами других, и своими собственными.

Также могу сообщить, что Небесные Силы присвоили мне звание Героя Все­ленского Союза еще в 1988 году, когда я сказал умершей матери в присутствии соседей, Лупилина Абрама Григорьевича и Федорчукова Петра Созонтовича, что я восстал против Бога идейно.

А до этого мне снились кошмарные сны, я боролся во сне с дьяволом, но не так, как учила меня верующая мать, а как учил неверующий отец, находящийся сей­час на секретной работе. Отчетливо помню: дьявол душит меня и перебивает молитву «Живый в помощи Вышняго». Я не мог ни разу дочитать этой молитвы до конца. Но она была у меня на устах, когда я, как и отец, работник секретной службы, сражался с дьяволом.