Гагарин. Человек и легенда - [6]

В конце года Горинштейн написал Гагарину отличную характеристику. Собственно, Юрий стал одним из всего лишь четырех учеников, которых отобрали для учебы в недавно построенном Саратовском индустриальном техникуме, на берегу Волги. Здесь ему предстояло изучать секреты тракторного производства.

Весной 1951 года Юрия и трех его счастливых товарищей по Люберцам отправили в Саратов под предводительством нового учителя — Тимофея Никифорова. Не прошло и нескольких часов после их приезда, как Гагарин увидел объявление: «Аэроклуб». «Вот так штука, братцы! Вот бы куда поступить!» Его приятели рассмеялись, но спустя несколько дней в клубе дали положительный ответ на его заявление. К большому огорчению Гагарина, занятия в Индустриальном техникуме не оставляли свободного времени, и лишь спустя несколько недель он смог попасть на аэродром клуба, располагавшийся в пригороде Саратова.

Там Дмитрий Мартьянов, ветеран войны, главный инструктор клуба по летной подготовке, впервые увидел Гагарина, юношу, с восхищением глядящего на тренировочный самолет — старый, покрытый брезентом Як-18. Мартьянов подошел и предложил совершить небольшой полет. Они поднялись на 1500 метров, проползли по небу со скоростью 100 км/ч и через несколько минут опустились на землю. «Этот первый полет наполнил меня гордостью, а всю мою жизнь — смыслом», — вспоминал Гагарин.

Мартьянов заметил:

— Ты отлично справился. Можно подумать, ты это уже делал.

— Да я всю жизнь летаю, — ответил Гагарин6.

Видимо, Мартьянов понял, чт́о Юрий имел в виду, и с той поры они стали близкими друзьями.

Весной 1955 года Юрий с отличием окончил Саратовский индустриальный техникум. К тому времени его интерес к тракторам угас. Прошедшее лето он провел в аэроклубе, обучаясь летать на Як-18. После первого одиночного полета он подарил своему другу и наставнику пачку сигарет «Тройка» — что-то вроде традиционного пилотского подарка. Дело не ограничивалось бездумными забавами. Каждый вечер ему приходилось ходить на лекции по теории авиации, а днем стараться не уснуть в своем Индустриальном техникуме. Ему было трудно, но, был полон решимости и не хотел сдаваться. В клубе Юрий получил награду — захватывающий дух парашютный прыжок с крыла самолета. Кроме того, Мартьянов рекомендовал его в Военно-авиационное училище в Оренбурге. Разумеется, Гагарину следовало стать армейским курсантом, если он хотел туда попасть. Оренбургское училище отличалось от уютного клуба: это было весьма серьезное заведение, тут готовили пилотов истребителей; впрочем, и Саратовский аэроклуб существовал не только для развлечения. В советском обществе вообще настороженно относились к понятию «развлечение». «Развлечение» должно было как минимум дать человеку физическую форму, необходимую для работы. Гагарин записался в различные саратовские спортивные клубы: он играл в волейбол и баскетбол, а перед девушками, сидящими на берегах Волги, демонстрировал, как он умеет скользить на водных лыжах — на одной ноге. Если он сваливался в воду и выбирался на берег, мокрый и улыбающийся, это, судя по всему, производило на них не меньшее впечатление. Он стал весьма привлекательным и уверенным в себе молодым человеком. Чуть ниже среднего роста, он больше подходил для акробатики, чем для спринтерских видов спорта. Со своим добродушным очарованием и благожелательным юмором он легко приобретал друзей. Однако оренбургских наставников оказалось не так просто очаровать. Это были солдаты на боевом посту. Гагарину еще много лет придется следовать воинской дисциплине, а после окончания подготовки его могли послать в бой, на смерть. Анна и Алексей Гагарины с тревогой думали о своем мальчике, который начал служить в армии, и вся эта возня с самолетами казалась им безрассудной. Однако Александр Сидоров, один из руководителей Саратовского аэроклуба[3], в 1978 году вспоминал, что в Гагарине с самого начала уже была та крепкая самодисциплина, которая требуется для будущего военного летчика: «Очень ревностно следил Юрий за тем, чтобы в палатке был полный порядок. Он терпеть не мог нерях и грязнуль. Сперва усовещивает по-дружески. Не поможет — потребует»7.

Высших оценок в Оренбурге добиться было нелегко. Ядкар Акбулатов, старший инструктор, рассказывал в 1961 году, что Юра не был безупречным курсантом, вундеркиндом. Он был порывистым юношей, энтузиастом, и он совершал такие же промахи, как и остальные. Самые низкие оценки он получал за приземления. Ему грозило исключение из училища, если он не научится сажать самолет без дурацкого подпрыгивания на шасси. Раза два Акбулатов поднимался с ним в воздух, чтобы посмотреть, нельзя ли сгладить кое-какие шероховатости. «Мы поднялись, и я внимательно за ним наблюдал. На крутых разворотах с креном он действовал не совсем безупречно, но при отвесном пикировании и вертикальном наборе высоты устроил такой спектакль, что от перегрузки у меня аж потемнело в глазах. А потом — посадка. Прошла безукоризненно! Я его спрашиваю: „Почему ты каждый раз так не приземляешься?“ А он усмехнулся и говорит: „Я нашел решение“. Оказывается, он подложил под сиденье подушку, чтобы лучше видеть посадочную полосу». С тех пор Гагарин никогда не летал на самолетах без подушки8.