Гадюка Баскервилей - [72]

Размечтавшись, Вася потихоньку стал напевать «Там вдали за рекой», попутно обдумывая, как бы доложить план вечерней операции начальнику РУВД, чтобы ненароком не нарваться на очередное взыскание за самодеятельность. Но долго мечтать ему не пришлось, так как подполковник полиции Петренко во всей красе своего парадного кителя появился в дверях здания контрразведки и решительно направился в сторону нищего.

* * *

– Вот я и говорю, Николай Александрович! – горячо убеждал Вася начальника РУВД, специально вышедшего из здания контрразведки, чтобы подать милостыню ветерану Баязета. – Если вы организуете захват «солнцевских», то, глядишь, возможные подозрения отпадут: скажете, что вычислили «неуловимых».

– Я сам знаю, что мне говорить, – прервал Рогова Мухомор, – еще не хватало, чтобы меня всякие зеленые опера учили!.. Лучше объясни-ка мне вразумительно, зачем ты сюда полез, да еще связался с какими-то отморозками?

– Так потому и связался, чтобы вашу легенду закрепить… Ну а вообще-то мы с Плаховым подумали-подумали и решили, что нельзя вам без охраны.

– В ваши годы уже не думать надо – соображать пора, – продолжал ворчать Мухомор, но скорее по привычке и к тому же довольно благодушно. – Ладно, к вечеру что-нибудь придумаем.

Вася успел назвать адрес дома, который они с Плаховым сняли у травмированного плотника. После этого подполковник полиции Петренко с чувством выполненного долга вернулся на службу, чтобы организовать и успешно провести задержание опасных преступников – «мстителей». Для начала Николай Александрович положил перед собой на стол несколько листов чистой бумаги и каллиграфическим почерком вывел на первом: «План „Вихрь-антитеррор“. Основные задачи…». Потом, отложив перо, сел и надолго задумался.

* * *

Когда солнце собралось спрятаться за горизонтом, Рогов с Плаховым уютно устроились у кладбищенской ограды, поджидая «солнцевских». Чтобы не терять даром время, оперативники развернули узелок с едой, любезно собранной им хозяином домика. Если забыть, что ужин был приобретен за деньги, заработанные васиным песнопением в течение дня, то стол мог показаться очень даже приличным. Во всяком случае, кроме традиционных сала, огурчиков и картошки, в узелке оказались жареная барабулька, ставридка, кусок буженины и даже два небольших граненых стаканчика, предназначавшихся для вечернего «чая», по запаху сильно смахивавшего на самогонку. Выяснить доброкачественность этого продукта как раз и собрались оперативники. Но не успели они снять вторую пробу, как вдали запылила дорога.

…Бандиты, очевидно, со вниманием воспринявшие рассказ пообщавшегося днем с Роговым детинушки, ехали на нескольких тачанках, на которых были установлены даже пулеметы. Оперативники прикинули, что «солнцевских» было не менее человек сорока. Но точно сосчитать всех не представлялось возможным из-за поднятой повозками пыли. Вася, чтобы не осрамиться, живо заткнул бутыль с самогонкой бумажной пробкой и сунул ее за пазуху, справедливо рассчитав, что на «стрелке» стеклотара – не помеха[85].

Подъехав поближе, телеги остановились. Роговский знакомый бандит, получивший днем пистолетом по зубам, двинулся к Васе с Плаховым. Подойдя ближе, он ехидно поинтересовался, неужели это – вся братва, которую собирался привести на разборку самозваный нищий?

– Ты же щас тута и помрешь, – процедил детинушка, – кто мне «бо́тал», шо «питерских» много и все при «волынах»?

– Это ты на нарах будешь «ботать», – начал дерзить Вася, – а я тебе сказал, что Крым – наш и от питерских банде надо держаться подальше. Но ты, видно, не понял. Давай-ка лучше, зови своего Солнышкина.

«Солнцева», – поправил бандит, но Рогов, поправив под одеждой чуть было не выскользнувшую бутылку, не стал спорить: «Все равно зови этого урода, да поживее». А сам поднял с земли «полароид», готовясь с помощью фотовспышки дать условный сигнал начальнику РУВД.

– Ты шо это удумал? – попятился бандит. – Попробуй только бомбу бросить – в раз из пулеметов всех покосим…

– Иди-иди! – махнул рукой Плахов. – И пока не бойся – «шестерки» умирают последними.

Детинушка, постоянно опасливо оглядываясь, поспешно ретировался. Подбежав к первой из тачанок он что-то быстро проговорил сидящему в ней бандиту, у которого самой примечательной частью одежды были красные галифе, расшитые золотом. «Это точно – Ванька и есть», – успел шепнуть Рогов товарищу. «Сам вижу, – отозвался тот, – ты, главное, не забудь упасть, когда все начнется».

Лениво сплюнув сквозь зубы, Ванька Солнцев вылез из тачанки и, демонстративно закурив дорогую папиросу, вразвалку двинулся к оперативникам.

– Это вы, что ли, на «питерских» обзываетесь? – недобро усмехнувшись, осведомился он и, повысив голос, чтобы слышали подельники, вдруг заблажил: – Я что-то слабо понимаю, почему такой шухер! И штоб два биндюжника пытались взять на понт самого Ваньку!.. Да я ж вам шнифтов во все места велю навтыкать и скажу, что так и было!.. Твое, что ли, погоняло Мухомор? Поганка ты бледная!

Бандит ткнул пальцем в сторону Плахова, в то время как со стороны тачанок раздался дружный гогот: подельники оценили остроумие главаря.