Гадалка. Карта Смерти - [36]

«Запомни, дочь, главное это связи. И в королевском дворце, и в градоправительстве мелкого захудалого городка — они все всегда пригодятся», — часто повторяла мать.

— А как… как мама? — спросила я, допивая чай.

В глазах Урши плеснула радость. Она давно ждала этого вопроса и тут же начала вываливать мне новости.

— У матери нормально все, не переживай. Только волнуется за тебя очень. Ты не беспокойся…

А я и не беспокоилась. За женщину, оставленную в огромном доме под присмотром двадцати слуг, невозможно беспокоиться. Жила же она как-то, когда я месяцами не бывала дома, уезжая на практику, учась в училище и Академии. Дома меня нет всего полтора года. Вряд ли за это время могло что-нибудь случится.

Урша все рассказывала о матери, о ее письмах, о ее страхе за меня. Я слушала и не находила ничего нового. Для матери я всего лишь игрушка. И то, что игрушка сбежала, ее очень злило.

Дома за меня все всегда решала мать. Мое мнение ставилось вровень с конюхом — вроде что-то и говорит, но всерьез не воспринимается. Единственный раз, когда мне предоставили выбор — это при поступлении в Академию. Мать царственно разрешила выбрать факультет, не забыв намекнуть, что с моим уровнем дара идти лучше в провидцы.

«Ты ведь так любишь гадать на картах», мотивировала выбор она.

И мне ничего не оставалось делать, как выбрать факультет провидцев.

— Все-таки зря ты уехала, — вздохнула Урша. — И матушка твоя перенервничалась, и сама поди чего только не нахлебалась…

Я покачала головой. Если бы я осталась в родительском доме еще хотя бы на месяц, то сошла бы с ума. А уж маниакальные желания матери выдать меня замуж и заполучить внука (а лучше внучку — чтобы продолжала славный род Квиз) доводили меня до истерик.

— А Пэлсик, милый мальчик, так и не женился, — собачьим взглядом смотрела на меня знахарка. — Вот утихнет все с некроманткой, вернешься к матери, так свадебку, может, сыграете…

Меня передернуло от ужаса. Пэлс. О нет, только не он. Рыжеволосый аристократ из соседнего имения — презрительный, с явными садистскими наклонностями. Еще в детстве мы с двоюродной сестренкой Мозькой отбирали у него котят, которых он мучил в домике на дереве, сооруженном в саду. Пэлс, безусловно, был последний, за кого бы я по доброй воле вышла замуж. Но мать почему-то видела в нем для меня идеального мужа.

«С отличным образованием, из родовитой семьи, не урод, не старый, сильный маг. Чем тебе не пара?», недоумевала мать, видя мое отношение к предполагаемому супругу.

— Пожалуй, мне пора, — сказала я, крутя в руках пустую чашку.

— Детка, я тебя обидела? — ужаснулась Урша.

— Нет, что Вы, — попыталась улыбнуться я, но вместо улыбки получилась кислая мина. — Просто мне уже пора.

— Конечно, ты же собралась сегодня уехать, — вспомнила знахарка. — Я тебя провожу, не беспокойся. На рынке-то продуктов хотела в дорогу купить, да? Я тебе сейчас все дам, ты не беспокойся… И травок всяких, они всегда пригодятся!

— Мне бы лучше сразу зелья, — попросила я. Зелья и отвары после окончания Академии я ни разу не варила и все рецепты давно выветрились из головы, а конспекты остались в родительском доме.

— Конечно, — кивнула Урша и куда-то унеслась.

Порошки, зелья, отвары, сухие травки в специальных стеклянных баночках, даже прессованные зеленовато-коричневые таблетки — что только не совала знахарка в холщовую сумку с аляповатой заплаткой на боку. «Облаков Облегчения» мне досталось сразу пять пузырьков, причем из одного Урша заставила меня отпить прямо сейчас, услышав мою жалобу на боль в спине. Сумка распухала на глазах. Когда она наполнилась, женщина жестом фокусника вытащила еще одну, на этот раз двумя заплатками, и принялась наполнять ее едой. Я лишь мысленно посочувствовала Бретте, которой придется все это везти.

— Может, я пока пойду схожу за лошадью? — спросила я, наблюдая за Уршей.

— Нет, детка, пойдем вместе, — покачала головой она. В глазах блеснул недоверчивый огонек. Боится, что сбегу?

Банки с маринадами, два мешочка крупы, три большие ковриги хлеба (зачерствеют ведь!), палка колбасы, круг сыра… Заполнилась еще одна сумка, и Урша достала третью. Я захихикала: заплаток на ней было три. К счастью, на этой сумке запал знахарки закончился (а может быть, у нее просто не осталось продуктов).

Взяв одну из сумок, я потащилась к выходу. В животе неприятно булькал тардонский чай, ужас моего желудка. Урша шла следом, без усилий неся обе сумки. Еще и разговаривала, как заведенная, рассказывая про «милого мальчика Пэлсика, который работает в столичном градоправительстве».

Бретта стояла у коновязи. Рынок кончился, скотины у коновязи почти не было. Подкинув присматривающему за лошадьми мальчишке пару монет, я привязала сумки. Урша вызвалась проводить меня до ворот, но я убедила ее, что прекрасно дойду сама.

— Ну, до свидания, детка, — пустила слезу знахарка. — Будешь как-нибудь в Янеке — обязательно заходи. А может, и я к вам с матушкой как-нибудь соберусь приехать, на свадьбу, например. И помощи, если что, проси. Мало ли что там за некромантка!

— Непременно, — помахала ей я. — До свидания, госпожа Урша.

Тучная фигура знахарки исчезла за поворотом, и у меня словно свалилась гора с плеч. Конечно, она милая женщина и искренне желает мне хорошего, только не думает, так ли это для меня хорошо? Брак с Пэлсом, работа в королевской канцелярии, присмотр матери, которая после смерти отца вконец меня затеррорезировала… Это жизнь обычной аристократки, живущей под колпаком у родителей и не смевшей сказать и слова поперек. Хватит, я слишком долго была молчаливой тенью.