Габсбурги. Блеск и нищета одной королевской династии - [22]
Через несколько месяцев после обручения через представителя, Изабелла отплыла под парусами в Копенгаген, сопровождаемая епископом из Шлезвига, который написал предупреждение своему королю: «Ее Высочество заслуживает, чтобы Вы приняли ее радушно, потому что она благородна, умна, добродетельна и чудесна! Я смиренно прошу Ваше Величество, чтобы Вы приняли ее с величайшей пышностью, торжественно и показали бы всем жителям Бургундии и всем датчанам, что она Вам очень дорога и желанна». И еще он добавил: «И велите, Ваше Величество, тотчас же сбрить себе бороду, по множеству причин!».
К несчастью, король Кристиан не обратил внимания на добрый совет епископа. Бороду он не сбрил и с Маленькой Голубкой и ее властолюбивой матерью ничего не изменилось: все осталось по-прежнему.
Вскоре сплетни и слухи дошли до тети Маргариты в Голландии и до ушей деда Максимилиана в Инсбруке. Нежная Изабелла, которую хорошо подготовили для роли королевы, для которой были предназначены все дочери в семье Габсбургов, ни в коей мере не давала заметить свою ужасную тоску по родине. Вскоре, после прибытия в Данию, она написала в августе 1515 года своей тете: «Мадам, если бы я могла выбирать, я хотела бы быть сейчас с Вами. Потому что быть разлученной с Вами — это величайшее несчастье, которое случилось со мной, особенно потому, что я не знаю, когда я могу надеяться вновь увидеть Вас».
Когда до Максимилиана долетели слухи об обстоятельствах, которые господствовали в королевском дворце в Копенгагене, он отправил посланца в Данию, чтобы побудить короля «оставить свою беспорядочную жизнь и уговорить его быть верным спутником Нашей дочери».
Максимилиан писал в январе 1516 года брату Изабеллы, Карлу, в Нидерланды: «Прискорбную и бесстыдную жизнь, которую ведет Наш брат и зять, король Дании, с наложницей, к большой печали и отвращению Нашей дочери, Вашей сестры, серьезно порицают все ее родственники».
Но Кристиан не менялся. Когда у Изабеллы появились дети, они были отданы на попечение дерзкой Сигебритте. В конце концов, восставшая знать свергла с престола короля, и Изабелла вынуждена была бежать из Дании вместе с ним и их тремя детьми. Изабелла умерла в 1525 году в возрасте 24 лет в Мехелене, в мирном доме своей тети. Детей, новое поколение полусирот, она оставила своей тете Маргарите, чтобы та их воспитала.
Примерно в то же время, когда происходило заочное сватовство Изабеллы, было положено начало еще более важному для будущего семьи Габсбургов проекту замужества. Восьмилетняя Мария, самая младшая из детей в доме в Мехелене, была отправлена в длительное путешествие через всю Европу в Вену, где она должна была выйти замуж за принца Лайоша[90], наследника венгерского трона.
В мирном договоре, заключенном в 1491 году, Максимилиан и король Венгрии, Владислав II, договорились, что в том случае, если Владислав не оставит наследников мужского пола, венгерская Стефанская корона перейдет к дому Габсбургов. Первым родившимся ребенком Владислава была девочка, принцесса Анна[91]. Максимилиан тут же предложил обручить ее с одним из своих внуков — Карлом или Фердинандом. Влиятельная группа венгерской знати имела, однако, наготове кандидата из собственных рядов: Яноша Запольяи[92], князя Трансильвании. Когда из королевского дворца в Будапеште распространился слух о скором рождении второго ребенка, Максимилиан не стал терять времени и в 1506 году обручил свою маленькую внучку Марию, которая еще лежала в колыбели в детской комнате в Мехелене, с еще не родившемся ребенком короля Венгрии.
К счастью, позже обнаружилось, что этот ребенок оказался подходящего пола — это был принц Лайош. Но преждевременные роды стоили королеве жизни, и жизнь слабого ребенка висела на волоске, пока мадьярские придворные врачи не соорудили импровизированный инкубаторный ящик с только что убитыми тушами животных, чтобы согревать в нем ребенка. В 1507 году был подписан важный договор о женитьбе, согласно которому венгерская принцесса Анна должна была выйти замуж или за Карла, или за Фердинанда, а принц Лайош должен был жениться на маленькой Марии. Умный Куспиниан[93], посол Максимилиана, который знал, с какими трудностями и при каких осложнениях был осуществлен этот брачный контракт, считал его настолько жизненно важным политическим решением, что единственная запись в его дневнике за тот год просто гласила: «Captus Ludovicus» — Лайоша подцепили.
