Габриель Гарсия Маркес. Путь к славе - [89]

— Старик, я тебя поздравляю! Хозяин журналов очень тобой доволен. Обещал с января повысить тебе зарплату, — сообщил Альваро, едва переступив порог квартиры Габриеля.

Они сели на диван — к тому времени мебель в квартире уже была, — и Габриель, усмехаясь, сказал:

— Давно пора! Журналы делаю я, а главным редактором значится мебельный фабрикант.

— Скажи ему спасибо, Габо, — сказала Мерседес, ставя перед мужчинами стаканы на стеклянный столик. — Он дал нам возможность обставить квартиру за полцены.

— Ладно! Мы и тебе скажем спасибо, если ты нам нальешь чего-нибудь в стаканы. Альваро, давно котел тебя спросить, кого из мексиканцев ты порекомендуешь почитать?

— Пока ничего не читай. Я тебе сам привезу книги. Будешь доволен!

В следующий раз Мутис привез целую стопку книг и, отобрав две самые тонкие, сказал:

— Прочитай вот это — будешь знать, как надо писать.

Обе книги были написаны мексиканским писателем Хуаном Рульфо. Назывались они «Педро Парамо» и «Долина в огне». В ту ночь Габриель лег спать только после того, как дважды прочел роман «Педро Парамо».

Произведения Хуана Рульфо привели Гарсия Маркеса в восторг. Он заучивал куски из романа «Педро Парамо» наизусть и декламировал их всякому, кто хотел слушать. Впоследствии писатель признавался, что долгое время не мог читать никого другого, — такое огромное впечатление произвела на него проза Рульфо.

«Чтение заворожило меня, как когда-то в детстве, в Аракатаке, меня завораживали сказки „Тысячи и одной ночи“, в двадцать лет в Боготе потрясло „Превращение“ Кафки, а в двадцать два в Картахене — произведения Софокла». Рульфо стал одним из его главных учителей наряду с Шехерезадой, Софоклом, Мелвиллом, Кафкой, Фолкнером, Вирджинией Вулф и Карпентьером (28, 410).

— Ты приехал в Мексику, чтобы заниматься кино! — Плинио Мендоса вел мысленный диалог со своим другом. — А разве у тебя была уверенность в успехе? Никакой! Кроме нескольких близких друзей, никто не знал, кто ты такой. Каждый день в Мексику приезжают поэты, писатели, художники и актеры из других стран Латинской Америки, но так и остаются безвестными. Для них Мексика необъятная страна, закрытая, как любая из ее пирамид. Мексика и тебе бросила вызов, для тебя это была очередная битва в твоей жизни, битва против одиночества. Хватит ли у тебя сил? Уверен, что хватит, Габо! Ты был совсем юным, страдал от одиночества, холода и унижения бедностью, рядом с тобой не было ни одного близкого человека, и ты нашел для себя выход в чтении — ты запоем читал Дюма, братьев Гримм, Жюля Верна и Сальгари. Студентом юридического факультета, до предела истощенный богемной жизнью, ты шатался по барам, и однокашники считали тебя «пропащим малым», а ты нашел в себе силы бросить все, чтобы сочинять романы. С трудом зарабатывая себе на хлеб журналистикой, ночуя в домах терпимости, продолжая вести бурную ночную жизнь, ты сочинил свою первую книгу. В Париже, без работы и без денег, в постоянном ожидании конверта с чеком, ты написал свою вторую книгу. Сложные жизненные ситуации, унижающие твое достоинство, всегда толкали тебя к пишущей машинке — только так ты вновь обретал веру в себя и чувство собственного достоинства. Именно преодоление трудностей породило в тебе гуманное начало, великодушие настоящего мужчины, чувство солидарности с другими людьми. Ты на собственном опыте знаешь, что такое правда жизни, и потому у тебя есть верные друзья, и потому ты пишешь хорошие книги.

В комнату вошла жена Плинио. Он стоял у окна, но, занятый своими мыслями, не обернулся. Она не стала ему мешать и тихо притворила за собой дверь

— Первое, что я сделал, когда женился, — купил в кредит билеты на самолет и прилетел к тебе, Габо, чтобы познакомить с женой, но ты повел себя как «сухарь». На ней было пальто с чужого плеча, а ты принял ее за буржуазную девицу, за красивую бездельницу. Из тех, что в Барранкилье проводили вечера и ночи напролет в Кантри-клубе в ожидании жениха, еще более богатого, чем они сами. Ты не принял ее. А моя любимая Марвель… Она не сказала мне ни слова, но я почувствовал, Габо, что и она тоже в тебе ошиблась. Она приняла тебя за яркого представителя племени, хорошо известного ей по Барранкилье, — закоренелого «мачиста»[38] беспробудного выпивоху, сквернослова, приятеля шлюх, который держит свою вечно беременную жену за домработницу, а сам не вылезает из баров вроде «Пещеры». Габо, ты пишешь мне подробные, длинные письма, но ты отдаляешься от меня. Или я ошибаюсь?

Зазвонивший телефон прервал размышления Плинио.

В тот период главным стремлением Гарсия Маркеса было стать сценаристом, и не простым, а знаменитым; одновременно он усиленно искал какое-нибудь крупное латиноамериканское издательство, которое увидело бы смысл в публикации его сочинений. Тогда же писатель решил, что признание массового читателя скорее может прийти к нему через детскую литературу. Он написал серию коротких рассказов для детей, объединил их в книгу под названием «Море исчезающих времен» и отправил рукопись Плинио Мендосе. Однако Плинио рассказы не понравились: он не слишком любил фантастику и, кроме того, считал, что кафкианская манера — это не совсем то, что нужно детской аудитории. Гарсия Маркес согласился с его мнением и больше никогда не писал для детей.