Фвонк - [6]

How many years can some people exist, before they are allowed to be free?[2]

Хороший вопрос, думает Фвонк.

18) На следующий день, с утра пораньше, жильцы вышли из дому с лыжами и палками в руках, Фвонк увидел их в большое окно гостиной — он как раз пил кофе, просматривая в газете некрологи. Правда такова, что есть-таки один-два человека из круга Общества спортивной и оздоровительной ходьбы, по поводу перехода которых в лучший мир Фвонк не стал бы особенно грустить, нет, упаси бог, он не желает их смерти, не дождетесь, но и быть живее всех живых им тоже никак не обязательно. У одного из жильцов, самого взрослого, борода, что-то великоватая для жильца, думает Фвонк, два других — гладко выбритые, накачанные крепыши, они идут позади бородатого и мало похожи просто на друзей, с друзьями человек не гуляет таким порядком, друзья не держатся сзади, когда человек выходит с ними на прогулку, значит, это не друзья-приятели, а что-то другое, Фвонк пока не понимает что. Спустя время троица возвращается, Фвонк все так и сидит у окна, скоро ему самому пора на прогулку, но пока он просто ленится на стуле. Жильцы гуляли два с половиной часа, бородатый идет первый, его друзья, или кто они там, отстают на несколько метров. Потом тихо запевают трубы, душ принимают, определяет Фвонк, моются одновременно или прямо-таки вместе, неужели его угораздило сдать квартиры неформалам? Нет-нет, каждый волен заниматься чем хочет, не в том дело, но он почему-то думал, что ЖБК столь прозрачно-туманно намекала ему на большее, чем это житейское обстоятельство, хотя если посмотреть построже — тоже вариант, она упорно говорила загадками, и в целом ее предложение было довольно скользкое. Э-эх, облапошили тебя, Фвонк, тут тебе падение нравов в чистом виде, и ждут тебя новые унижения и общественное порицание. Угодил-таки ты в ловушку.

19) Фвонк слазил по довольно крутой лесенке на чердак за своими рисовальными принадлежностями, ему вдруг очень захотелось поработать акварелью, он не рисовал с тех пор, как его жизнь покатилась под откос вместе с нравами, и грустит по спокойной созерцательности рисования, вспоминает, как окрашивалась вода, когда он касался ее кисточкой в краске, мечтает о первых несмелых мазках по толстой бумаге и о себе тогдашнем, адекватном мужчине при семье и карьере, чистеньком на все сто, прикопаться не к чему, оплот нравственности, э-эх, видели бы брюхатые его тогда, то-то бы зубы об него обломали. Но на коробке с рисованием стоит ящик с подлыми вырезками из газет — ящик позора, его давно бы сжечь, а лучше всего вообще было не собирать. Он читает статьи в свете налобного фонарика. Его трясет. Общество спортивной и оздоровительной ходьбы приписывало несуществующих членов, завышало численность в разы и получило не менее тринадцати лишних миллионов крон за счет других объединений по интересам. Расходование денег президент Все-норвежского спортивного союза охарактеризовал словом «престранное». Дело раздули куда больше, чем оно того стоило, злится Фвонк. Можно подумать, кроме их общества, в мире спорта разоблачать уже нечего. МОК и Зепп Блаттер ходят гоголем, а маленькое Общество ходьбы каждый норовит пнуть. Фвонк спускает ящик вниз, густо замазывает газетные вырезки красками, потом сушит их и нарезает на полоски, чтобы сплести из них корзиночки на елку. Брюхатые обожают все, что сделано своими руками.

20) В воскресенье гаражные ворота открылись прямо перед носом Фвонка, он как раз возвращался с лыжной пробежки — Веттаколлен, Фрёнсволлсосен, Кобберхаугене, Кикют (вершина, не турбаза) и обратно, с той стороны озера Бьёрншё через Хаммерен, Сварткюльп и Риксаркивет. Пока машина проезжала мимо, он мельком, но увидел всех троих видимо, все-таки друзей. Впереди сидели двое гладко выбритых, а сзади бородатый, но без бороды, во всяком случае, никого с бородой в машине не было, хотя прежде Фвонк отчетливо видел бороду, то есть или творится что-то странное, или их там внизу больше трех, или он просто побрился, успел подумать Фвонк, пока машина проезжала мимо и скрывалась за поворотом. Чудно как-то, зачем сбривать бороду, когда зима в разгаре, совершенно непонятно. Ошалелый Фвонк зашел в дом, сел, даже не сняв потный лыжный костюм, а потом, внезапно отбросив смущение, вскочил и решительно пошел вниз, в комнаты жильцов, сперва в одну, потом в другую. Он, конечно, понимает, что так делать нельзя, что он нарушает все правила, но все равно делает, он настоял на том, чтобы ему оставили комплект ключей, ведь за дом отвечает лично он, пожар, порядок, безопасность — все на нем, да мало ли что, конечно, ему необходим ключ. И вот он без спросу заходит к жильцам. Комната чистая, красивая, опрятная, сразу видно, что здесь живут порядочные люди, почти ничего личного, похоже на номер в гостинице. Фвонк заглядывает в шкафы, в них пусто, только самая необходимая кухонная утварь да что на стол поставить. И в ящиках ничего, и в тумбочке, а в другой? Он не идет, а бежит во вторую комнату, имени Дилана, открывает тумбочку — бог мой, борода. Фвонк теребит в руках накладную бороду, искусственную, фальшивую, ужас, ужас, с кем он связался, люди ходят с приклеенной бородой, классика падения нравов, ничем хорошим это не пахнет, черт-те что на сто процентов, причем Фвонк с каждой секундой все яснее чувствует, что это знак, и очень скверный, пришьют меня, думает он, скоро буду рыб кормить на дне фьорда, привяжут груз к ногам — и привет, все шито-крыто, никаких свидетелей, мутная, тусклая смерть.