Футуриф. Токсичная честность - [9]

— Огромный супермаркет с секторами развлечений, спорта и кино.

— Центральную улицу со сплошной застройкой в модерновом городе.

— Многоярусную тюрьму наподобие легендарного Алькатраса.

— Многосекционный зал теплоэлектростанции.

— Олимпийский стадион со всеми прибамбасами.

— Большой отель в техно-стиле Токио или Сингапура.

В общем, нечто большое, на надежном фундаменте, связанное с твердью планеты.

Лишь на линиях вдоль фальшбортов, или на обзорных открытых либо остекленных площадках человек видит, что все это находится в море — хотя и тогда не возникает ощущения, что это — корабль (а не набережная и не порт). Чтобы разглядеть морской лайнер, как нечто, ходящее по волнам, надо оказаться в километре от него, на высоте птичьего полета. А уж если речь идет о гипер-лайнере…

…Кстати — Хэнк Торнтон отлично знал планировку «Либертатора», хотя это была (по регламенту) информация «не его уровня». Итак:

Два задних корпуса этого гипер-лайнера «в прошлой жизни» были классическими 330-метровыми авианосцами-атомоходами с командами по 3000 человек.

Центральный 400-метровый корпус, конструктивно выдвинутый вперед от авианосцев, проектировался и строился как самостоятельный супер-лайнер элитного класса.

Два передних корпуса, выдвинутые еще вперед, и шедшие на общих курсовых линиях с бывшими авианосцами являлись перспективными 300-метровыми грузопассажирскими паромами-лихтеровозами. Они хорошо совмещали качества комфортабельного отеля и транспортировщика барж, независимого от портовых погрузо-разгрузочных машин.

Все пять корпусов были связаны мощным стальным каркасом, конструктивно слегка напоминающим основание Эйфелевой башни, но гораздо больше. И эта обвязка имела сплошной настил — гигантскую открытую палубу, которая (в смысле дизайна) являлась «пригородной зоной». Корпуса можно было считать районами городской застройки (два задних — промышленные и спальные районы, три передних — коммерческие и элитные). Амбициозные виллы располагались в пригороде. Они были окружены декоративными кустарниками, укоренены в грунте, укрепленном стальной сеткой. Одна из этих вилл, построенная в мавританском стиле, с двориком, окруженным фигурной золотой оградой, принадлежала эмиру Феззану Ар-Рашиду эль-Обейда — это Хэнк знал еще до того, как получил карточку-планшет. А теперь он увидел это своими глазами, и ему стало тошно.

Да, именно тошно, и не потому, что он сравнил эту виллу с тесными каютами в задних корпусах, а потому, что разглядел охранников и садовника, и по выражениям их лиц моментально понял: они прошли через ту же процедуру, что рядовые ССБ. Эти лица с печатью легкой индуцированной дебильности он уже научился замечать сходу.

— Офицер Торнтон, — ровным голосом произнес один из дебилов, здоровенный парень, кажется, северный африканец.

— Да, это я, младший офицер ССБ Торнтон, — подтвердил Хэнк.

— Я вижу, офицер Торнтон. Идите передо мной, вот сюда, — и дебил-охранник показал направление рукой.

Хэнк, не делая резких движений, шагнул сквозь арку ворот, пересек двор с множеством ярких цветов, и через дверь-арку с золотым орнаментом вошел в холл виллы. Там его встретил другой охранник — тоже дебил, и провел по широкому витку лестницы в холл второго этажа. Этот холл явно играл роль приемной для не очень важных гостей, хотя, роскошь интерьера бросалась в глаза. Эмир Эль-Обейда восседал в изящном резном деревянном кресле за столиком, сделанным из серебра и яшмы.

— Садись, — повелительно произнес он, и указал пальцем место на маленьком коврике на мозаичном полу.

— Да, сэр, — спокойно ответил Хэнк, и уселся на этот коврик. Казалось, будто он опустил взгляд, хотя в действительности рассматривал Феззана Ар-Рашида Эль-Обейда. Ничего особенного в эмире не было. Жирный самодовольный араб средних лет, закутанный по традиции в свободные белые одежды.

— Ты мой слуга, — продолжил эмир.

— Да, сэр, — согласился Хэнк, и подумал: «тупая протоплазма, я заранее знаю все, что ты думаешь, все чего ты хочешь, и все, чего ты боишься, ну давай, сотрясай воздух»….

Именно сейчас Хэнк Торнтон с кристальной ясностью осознал: этот идиотский гипер-лайнер обречен, потому что человеческая организация не может выдержать сразу трех параноидных патологий: мании величия, мании преследования и мании жадности. Та мелочно-продуманная система безопасности, которую построили на «Либертаторе», не защитит, а убьет эту дерьмовую элиту. Вопрос только как быстро и чьими руками.

Думая обо всем этом, Хэнк продолжал убедительно играть образцового слугу, и эмир остался доволен. Даже очень доволен. Ему (эмиру) видимо показалось, что наконец-то найден лояльный правдивый слуга, который терпит, что об него вытирают ноги — по поводу и без повода (для самоутверждения) и при этом не является дебилом. Каким же недоумком надо быть, чтобы поверить в такое? Хотя, понятно: надо быть Пассажиром гипер-лайнера мультимиллионеров. Пассажиром с литерной буквы «П».

Только потом, получив от эмира три часа свободного времени в качестве награды за хорошее поведение, и выйдя на палубу, Хэнк вдруг сообразил, что научился обходить действие веритации, не задумываясь, «на автомате». Это занятие (даже выполняемое мозгом «в фоновом режиме», как бы бессознательно) вызывало страшную усталость, примерно как тяжелая работа при гриппозном жаре, но Хэнк не боялся усталости. За период службы в военных спецподразделениях, он привык к предельным нагрузкам. Главное — видеть цель, а Хэнк теперь с каждой минутой видел ее все четче и четче.