Футбол! Вправо, влево и в ворота! - [2]

И книга эта — не попытка заставить других делать как я. Это рассказ о том, что я делал. С любовью. Тогда и сейчас.

ГЛАВА 1 БИЛЕТ В БУДУЩЕЕ

Может быть, все началось с того, что я родился богатырем — пять килограммов сто граммов.

Во всяком случае, в детстве мне безусловно сопутствовала удача. Начиная с внутриутробного, так сказать, периода моей жизни. Родители зачали меня в Коломне, а появился я на свет в Красноярске, в эвакуации. Причем первый эшелон, с которым отец и мать должны были отправиться в Сибирь, разбомбила фашистская авиация. Когда мне было месяца два-три, мама с бабушкой решили покрестить ребенка. Все бы ничего, да священник оказался стареньким и малыша-крепыша, окуная в купель, в руках не удержал. Первое мое приключение батюшка прокомментировал так: «Ну этот в рубашке родился!» Так я, можно сказать, родился еще раз и при крещении получил имя Василий — Эдуарды в святцах не значатся.

Конечно, детские воспоминания у меня, родившегося в 1942 году, связаны уже с послевоенным временем. И было оно для меня коломенским, церковным, школьным, футбольным.

Жила наша семья возле того места, где Москва-река впадает в Оку. Дом стоял на берегу, а рядом был прекрасный луг, который, насколько я помню, так у людей и назывался — «луг», рядом с шестым домом (нашим!) неподалеку от Кремля. Останавливались на том лугу летом цыганские таборы. Мы, коломенские, играли вместе с кочевыми ребятишками, вечерами ходили слушать цыганские песни, сидели у костров. Теперь таких цыган, наверное, только в кино и встретишь…

Отец мой, Василий Михайлович, был слесарем высшего разряда и хорошим футболистом. Играл за сборную города. Его даже приглашали в знаменитый послевоенный ЦДКА. Но в то время люди крепкой рабочей закалки считали футбол делом несерьезным. Во всяком случае, то, что отец не променял рабочую специальность на место в профессиональной по нынешнем меркам команде, никого сильно не удивляло. Да, стадионы на матчах армейцев тогда были заполнены до отказа, но ведь и в Коломне на трибуне место найти оказывалось не просто. Хотя впоследствии отец вспоминал о своем отказе с сожалением. Вспоминал он и о том, как забил гол знаменитому вратарю Акимову, когда московский «Спартак» приезжал в Коломну. Пытаясь парировать сильнейший удар, голкипер тогда резко потянул мышцы! Во всяком случае, я еще в детстве обратил внимание на то, что к отцу как к футболисту относятся с уважением.

Мама моя, Анна Яковлевна, шла работать, лишь когда семье становилось уж совсем тяжело. У нее забот и так хватало. Старшая дочка, я, потом еще младший брат родился. А семейный закон был такой — с детьми надо кому-то заниматься. Но и домом надо заниматься, и огородом. Мы ведь не сразу стали помощниками в домашних делах. Правда, помогала бабушка Прасковья Васильевна. Такая бабушка! Это ведь она привела меня к Богу. Влила, по мере своих сил, в меня смирение. Вообще, у нас в роду христианская вера сильной была. До четвертого класса я регулярно в церковь ходил, помогал священнику во время службы, знал все молитвы, пел в церковном хоре. До сих пор мне нравится таинственный запах ладана. И вот что интересно: сейчас я вспыльчив, хоть и незлопамятен. А в детстве — мама говорила — такой покладистый мальчик был.

Я был так воспитан, что понятие «украсть» стало для меня противоестественным. Хотя яблони соседские в детстве мы все-таки обрывали. Впрочем, я обычно в чужой сад не лазил — стоял «на атасе». Однажды, правда, сестра Ида именно меня за яблоками отправила. Сосед дядя Коля нас заметил, мы бросились бежать. Потом остановились, идем как ни в чем не бывало. Я — великий конспиратор! — майку снял и в трусы спрятал, чтоб не опознали. Вернулись мы домой, а отец, заметив наше странное состояние, стал рассказывать, что дядя Коля собирается милицию вызывать; дескать, какой-то мальчик в маечке у него яблоки воровал. Сижу я, трясусь. Отец подходит ко мне и за трусы — хвать! А там майка. «Вот, — говорит, — Эдик! Не обманывай никогда. На воре шапка горит. По тебе же видно все — что ты виноватым себя чувствуешь. Понял, как это плохо?» Вспоминаю об этом эпизоде и думаю: воспитание — вот каким оно должно быть! Не страх заставил отец меня испытать, а чувство раскаяния, покаяние в совершенном! Такими эпизодами судьба, наверное, меня от других бед сохранила. Ведь многие из моих сверстников того, послевоенного детства неверной дорожкой пошли, многие…

А бабушка и память у меня развила сильно. Часто ходили мы в лес, на луг. Там я читал бабуле выученные дома стихи. И сейчас, обращаясь к футболистам на разборе игр, я люблю порой перейти от прозы к рифме… Общефизическая подготовка у меня начиналась с ежедневного перетаскивания сорока ведер воды из колодца в огород. Непроизвольную силовую подготовку продолжила рыбалка. Ведь нас река подкармливала. Ловили рыбу бреднем — мама на берегу, отец раскидывает сеть, а я в лодке на веслах. Вот так несколько раз с этим бредешком лодку проведешь — и мозоли на ладонях, а руки просто гудят от усталости. Отец же говорил, подбадривая: «Что, Эдька, кушать хочешь? Тогда помогай!» А если я неправильно лодку вел, так он на меня мог и сурово прикрикнуть. Когда же летом я гостил у родителей мамы в Городце — это километров двадцать от Коломны, — то утром выгонял корову, днем работал на огороде, а ночью случалось в ночное съездить, помочь взрослым ребятам пасти лошадей.