Футбол на снегу - [30]
Андрей коротко кивнул.
— Я знаю этот полигон. Мы тоже работали там с малых высот. Да, да, сосенки, черная трава, помню… «Смотри, — сказал мне Хлызов, — заповедник войны».
Андрей не бог весть как разговорчив, но его интересно слушать. Есть в нем какая-то убежденность в своей правоте, и он вам ее не навязывает, как Зарецкий, а просто приглашает взглянуть на дело с другой стороны. Вот и о Хлызове вдруг заговорил неожиданно… Это он хорошо сказал: заповедник войны. Мне хочется как-нибудь пригласить Андрея к себе, да, видно, придется с этим погодить. Варя стесняется своей беременности, стала что-то прихварывать. Я и сейчас не знаю, как она там.
Андрей протягивает мне руку.
— Прощай, Иван Платонович. Ждут тебя…
Я оглядываюсь. В окне стоит Варя.
В нашей комнате ничего не изменилось. Я застал Бориса Грачева на том самом месте, на котором оставил его неделю назад — перед зеркалом. Он повязывал галстук. На нем была нарядная сорочка в бледную полоску и виртуозно отутюженные брюки. Можно улететь на Юпитер, перезимовать там, а после вернуться и застать нашего Борю перед зеркалом. У него два дела, у нашего синоптика: составлять прогнозы и смотреться в зеркало.
— А-а, — бросает он. — Прилетели.
— Прилетели, прилетели…
Я оглядываю комнату: две кровати, две тумбочки, на стуле китель с лейтенантскими погонами. Стоило так рваться домой. Все офицерские гостиницы одинаковы.
На столе электрическая бритва, газеты, бумажный пакет с апельсинами, корки. Шахматная доска с немногими фигурами, остальные разбросаны, где попало. Ладья, например, лежит в пепельнице. Ага, новенькие шахматные часы. Вот еще одно Борино дело: блицтурниры. Играет Грачев, по-моему, средне, во всяком случае не выше второго разряда, но я не знаю никого у нас, кто смог бы выиграть у Грачева хоть одну короткую партию. Странный шахматный ум.
Когда я вернулся из душа, Грачев уже был одет: модное пальто, кашне, шерстяная кепка с длинным ворсом.
— Какие планы? — спрашивает, а сам незаметно косит в зеркало. — Не будешь в городе?
— Нет, пожалуй…
— Что-нибудь надо?
— Знаешь киоск на автовокзале? Там старушка всегда оставляет мне журналы. Спроси «Курьер».
— Ладно. До вечера.
Я спрятал меховую куртку и сапоги в стенной шкаф и подошел к окну. От нас в просвете домов виден кусок летного поля и стартовый командный пункт — квадратный домик в крупную клетку. Ну и, конечно, все остальное, что можно увидеть из других окон — деревья, стандартные дома…
Я закрыл фрамугу и прилег поверх одеяла. Потолок вдруг плавно качнулся, комната куда-то двинулась, и я услышал гул турбин. Такое бывает, если ложишься сразу после полета. Но стоит открыть глаза, и гул исчезает.
Я положил под голову еще одну подушку, долго лежал с открытыми глазами, но как только задремал, снова услышал гул.
В такой ситуации самое лучшее — рассредоточить внимание, постараться увидеть как можно больше деталей, мелочей… Электробритва. Знак качества. Пятиугольник. Пентаэдр? Нет, это пятигранник. Пентагон, что ли? Шахматные фигуры. Пешки. Еще одна. Ладья с отставшим куском байки. Апельсины. На них приятно было смотреть. Они выглядывали из пакета крупные, ровные, как на подбор, золотисто-оранжевые шары. Я развлекался наблюдениями, пока не заснул, и в коротком сне увидел апельсины. Так ясно, четко увидел — золотые плоды на снегу и даже как будто услышал свежий запах снега. Где-то сбоку мелькнуло лицо Ольги, ее улыбка… Усилием воли я старался удержать этот зыбкий тающий сон, а потом уже и не понимал, что со мной: то ли я сон вижу, то ли просто вспоминаю.
…Такой пушистый, такой слепяще-белый снег мог быть только в дачном пригороде. Ольга все повторяла: пахнет яблоком снежок. Парк был старый и деревья тоже старые — черные, узловатые, день был солнечный, синий, а апельсины в сетке — золотые.
Мы свернули с аллеи и пошли вдоль кованой металлической ограды, за которой виднелись какие-то строения и белое здание с лоджиями. На решетчатых воротах я успел прочесть — «Детский туберкулезный санаторий».
Ольга достала из сетки апельсин и хотела его очистить, но вдруг замерла. Я повернул голову: из-за решетки за нами следил мальчик с детской лопаткой в руке. Ольга долго смотрела на мальчишку, потом бросила на меня короткий взгляд, подошла к ограде и сквозь прутья решетки протянула ребенку апельсин. Тот не спеша переложил лопатку в другую руку и так же не спеша принял подарок. Появилась девочка. Ее едва было видно из-за цоколя ограды. Наш знакомый исчез и привел с собой двух малышей. Все они получили по апельсину. Подошли еще дети. Сетка с апельсинами опустела.
Дети держали в руках апельсины, но не торопились их есть. Они смотрели на нас внимательно, не улыбаясь, почти строго, еще не совсем понимая, что же произошло.
Странное волнение охватило меня. Ольга, кажется, переживала то же. Мы медленно брели по снегу, не глядя друг на друга. Мы молчали, словно боялись себе признаться в чем-то. Я оглянулся. Дети стояли, прижавшись к черным прутьям ограды. Они улыбались и прощально махали руками.
Нет, я все-таки не спал. Едва скрипнула дверь, я открыл глаза. В комнате было сине. Я люблю его с детства, этот густой синий свет зимних вечеров.
Тяжелым дням войны посвящен приключенческий роман В. Веселова «Темные ночи августа».
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Документальная повесть, посвященная первому в Зауралье Герою Социалистического Труда машинисту И. П. Блинову, одному из основателей всесоюзного вождения тяжеловесных поездов.
Это книга о чешской истории (особенно недавней), о чешских мифах и легендах, о темных страницах прошлого страны, о чешских комплексах и событиях, о которых сегодня говорят там довольно неохотно. А кроме того, это книга замечательного человека, обладающего огромным знанием, написана с с типично чешским чувством юмора. Одновременно можно ездить по Чехии, держа ее на коленях, потому что книга соответствует почти всем требования типичного гида. Многие факты для нашего читателя (русскоязычного), думаю малоизвестны и весьма интересны.
Расшифровка радиопрограмм известного французского писателя-путешественника Сильвена Тессона (род. 1972), в которых он увлекательно рассуждает об «Илиаде» и «Одиссее», предлагая освежить в памяти школьную программу или же заново взглянуть на произведения древнегреческого мыслителя. «Вспомните то время, когда мы вынуждены были читать эти скучнейшие эпосы. Мы были школьниками – Гомер был в программе. Мы хотели играть на улице. Мы ужасно скучали и смотрели через окно на небо, в котором божественная колесница так ни разу и не показалась.
Жан-Кристоф Рюфен, писатель, врач, дипломат, член Французской академии, в настоящей книге вспоминает, как он ходил паломником к мощам апостола Иакова в испанский город Сантьяго-де-Компостела. Рюфен прошел пешком более восьмисот километров через Страну Басков, вдоль морского побережья по провинции Кантабрия, миновал поля и горы Астурии и Галисии. В своих путевых заметках он рассказывает, что видел и пережил за долгие недели пути: здесь и описания природы, и уличные сценки, и характеристики спутников автора, и философские размышления.
Вниманию читателей предлагается первая книга трилогии «Утерянное Евангелие», в которой автор, известный журналист Константин Стогний, открылся с неожиданной стороны. До сих пор его знали как криминалиста, исследователя и путешественника. В новой трилогии собран уникальный исторический материал. Некоторые факты публикуются впервые. Все это подано в легкой приключенческой форме. Уже известный по предыдущим книгам, главный герой Виктор Лавров пытается решить не только проблемы, которые ставит перед ним жизнь, но и сложные философские и нравственные задачи.
Приглашаем наших читателей в увлекательный мир путешествий, инициации, тайн, в загадочную страну приключений, где вашими спутниками будут древние знания и современные открытия. Виталий Сундаков – первый иностранец, прошедший посвящение "Выиграть жизнь" в племени уичолей и ставший "внуком" вождя Дона Аполонио Карильо. прототипа Дона Хуана. Автор книги раскрывает как очевидец и посвященный то. о чем Кастанеда лишь догадывался, синтезируя как этнолог и исследователь древние обряды п ритуалы в жизни современных индейских племен.
Александр Степанович Кучин – полярный исследователь, гидрограф, капитан, единственный русский, включённый в экспедицию Р. Амундсена на Южный полюс по рекомендации Ф. Нансена. Он погиб в экспедиции В. Русанова в возрасте 25 лет. Молодой капитан русановского «Геркулеса», Кучин владел норвежским языком, составил русско-норвежский словарь морских терминов, вёл дневниковые записи. До настоящего времени не существовало ни одной монографии, рассказывающей о жизни этого замечательного человека, безусловно достойного памяти и уважения потомков.Автор книги, сотрудник Архангельского краеведческого музея Людмила Анатольевна Симакова, многие годы занимающаяся исследованием жизни Александра Кучина, собрала интересные материалы о нём, а также обнаружила ранее неизвестные архивные документы.Написанная ею книга дополнена редкими фотографиями и дневником А. Кучина, а также снабжена послесловием профессора П. Боярского.