Фурия XXI века - [54]

Морис и Шура тоже поспешили с цветами на сцену. А Мирослава смотрела в театральный бинокль на Веронику Хованскую. Казалось, что девушка сама была потрясена своей игрой и еще не вернулась из того мира, в котором жила весь спектакль.

У Мирославы тоже был букетик для актрисы, правда, это были не живые цветы, а небольшая оригинальная брошь, представляющая собой букет из голубых незабудок. Бирюза и белое золото, из которых был выполнен букет, выглядели на удивление натурально. Было видно, что это чудо сотворил большой мастер своего дела.

Мирослава увидела, как актриса прижала к груди сирень, подаренную Морисом, и тут же уткнулась носом в лилии, честь преподносить которые выпала Наполеонову.

Но тут же была вынуждена положить эти дары на сцену, так как ей несли все новые и новые букеты. Морис и Шура вернулись на свои места.

– Что будем делать дальше? – спросил Миндаугас.

– Подождем, пока основной поток зрителей схлынет, и пройдем за кулисы.

Они так и сделали. Хованская, увидев Мирославу, устремилась ей навстречу.

– Я боялась, что вы не придете.

– Как я могла, – улыбнулась та и протянула ей свой букет в раскрытой коробочке. Брошь, лежащая на зеленом бархате, была так хороша, что Вероника невольно воскликнула:

– Они как живые! – и уткнулась носом в бирюзовые цветки.

– Я рада, что вам нравится.

Шура и Морис выразили свое восхищение, целуя руки актрисе.

Мирослава небрежно предложила:

– Можем мы вас подвезти?

– Ой, – сказала Вероника растерянно, – мы сегодня всей труппой отмечаем премьеру в «Нептуне».

– Значит, до «Нептуна», – отозвалась Волгина.

Хованская благодарно кивнула.

– Я только переоденусь, подождете?

– Конечно, мы подождем вас на улице.

Вероника появилась через полчаса, Морис, дожидавшийся ее на крыльце, осторожно поддерживая девушку под руку, повел ее до автомобиля и помог сесть в «БМВ».

Она разместилась на заднем сиденье рядом с Волгиной. Мужчины сидели впереди и, казалось, перестали обращать на них внимания.

– Мне очень нужно поговорить с вами, – улучив минутку, шепнула Мирослава.

– Да, конечно, – улыбнулась Вероника, – позвоните мне завтра после двенадцати, – попросила она и виновато добавила: – Часов до одиннадцати я отсыпаться буду, потом приду в себя и… – Она снова улыбнулась Мирославе.

– Хорошо, – согласилась та, отлично понимая, что пережить триумф премьеры и еще банкет – дело нелегкое…

Через пятнадцать минут машина остановилась возле «Нептуна». Мирослава неплохо знала этот ресторан, бывала в нем с друзьями и не так давно с Морисом.

Ресторан «Нептун» был не из дешевых. Но он того стоил. Его интерьер был выдержан в гамме оттенков, свойственных морскому берегу и непосредственно водной стихии.

Отделка стен напоминала шелк глубокого темно-зеленого цвета, который мягко и незаметно перетекал в спокойные оттенки синего и волнующе-голубого.

Столики и стулья были выполнены из сосны, казалось, они даже источали ее слабый аромат. В центре большого зала шумел, роняя сверкающие брызги в чашу бассейна, фонтан. Почти что возле самого края чаши резвились, казавшиеся живыми, дельфины, рука так и тянулась погладить их влажные от воды и отполированные от частых прикосновений бока и спины.

Сотворивший их мастер создал иллюзию, что сами дельфины с интересом разглядывают посетителей, а мудрая дельфинья улыбка заставляла вспомнить все старинные легенды об этих удивительных существах. Высокий куполообразный потолок зала усеивали мерцающими созвездиями, казалось, неисчислимые светильники.

Кухня «Нептуна» была довольно разнообразной для того, чтобы не остались голодными приверженцы ни одного вкуса. Но больше всего в ней было блюд из морепродуктов, однако приготовлены они были настолько искусно, что догадаться, из чего именно они состоят, было нелегко даже гурману.

Великолепные десерты ресторана были стилизованы под все, что угодно, связанное с темой моря. Например, пирожные и торты в виде паруса, скалы, якоря, лодки, гребней волн, раковин.

Ходили слухи, что на день рождения одного из бизнесменов его друзья заказали полуметровую русалку из бисквита, крема, орехов, марципанов и прочих кондитерских изысков.

Но фишкой Нептуна был… скрипач.

Его появление предвещал приглушенный звон колокола. Казалось, что он звучит где-то глубоко под водой. Тем временем над сценой, напоминающей островок сине-зеленого мрамора, зажигался светильник в виде лунного диска. Сцена медленно заливалась волнующим серебряным светом.

Звук колокола становился все отчетливее, и вдруг пол сцены начинал медленно расходиться, пока на поверхности не появлялась большая полуоткрытая раковина. Она продолжала медленно открываться на глазах присутствующих. И вскоре все видели стоящего в ней юношу в белом костюме. В руках у него была скрипка. Взмах смычка, и скрипка начинала петь восхитительным голосом волшебных сирен, против магии которых, как известно, устоял один Одиссей, да и то только потому, что был привязан к мачте…

Чего же ожидать от обычных людей, пусть и избалованных техническими возможностями современного мира, но в глубине души жаждущих чуда… Поэтому даже те, кто видел это действо не один десяток раз, снова и снова зачаровывались появлением юноши и дивным пением его скрипки.