Фундаментальная наука - [19]

— Но ты веришь в них каждую в отдельности?

Аня на минуту задумалась.

— В каждую в отдельности — да.

— Аня, я прошу, понаблюдай за мной. Понаблюдай, а потом реши, прав я или нет. Я предоставлю тебе любые материалы, которые ты попросишь. Ты будешь знать обо мне всё…

— Ты еще сам не решил, прав ли ты?

— Для себя я решил. Но… Я не могу видеть себя со стороны. Помоги мне в этом. Пожалуйста…

— Хорошо. Но это мы отложим до завтра. Завтра у нас пикник на озере.

— Понял.

— Тогда — спокойной ночи. Можешь переночевать у меня, я лягу с мамой.

— Спасибо. Но мне нужно домой.

— Ладно. Тогда — пока.

Аня не позволяла себе начать разговор до тех пор, пока они не окончили ужин. Так, поболтать, не более, всё серьёзное отложить на потом. Но уж когда они насытились, Саша был в полной её власти.

— Расскажи мне, зачем тебе нужен Головачёв? Ты ведь обещал предоставить полную информацию.

— Я помню, — сказал Саша вставая. — Давай немного пройдёмся. Заодно и поговорим.

Он подал Ане руку и помог подняться.

— Я уже говорил, что он хороший лидер, — начал Саша, направляясь вдоль берега. — Да, он бандит. Сейчас многие завидуют таким людям. Общество их проклинает, говорит, что от мафии не стало житья, что в стране разгул преступности, коррупции. Мы проклинаем их и радуемся, когда кого-то ловят и сажают в тюрьму. Или просто убивают. Последнему, может быть, и не радуемся, но относимся к этому спокойно и получаем от таких известий некоторое успокоение: «Вот, еще одного замочили. Так ему и надо.» А между тем, кем сейчас хотят стать дети? Раньше это был широкий спектр профессий — от заезженного космонавта до простого водителя. Сейчас они видят, кто лучше всех живёт и хотят быть похожими на них. Стараются быть ближе к тому, кто вхож в группировку, стараются ему угодить, считают своим лидером. Если слышат, что кого-то приняли в группировку, то ему завидуют, потому что он смог воплотить мечту. Все хотят красивой жизни. За счет других, наплевав на закон и государство. Последнее понятно — из этих инстанций мы давно благ не видели и каждый день слышим жалобы старших, что в этой стране жить невозможно. Мы проклинаем мафию, но в то же время, если нужно добиться результата в каком-либо деле, обращаемся именно к ней. Если за дело взялась мафия — значит всё будет в порядке. В этом мафия выигрывает у правительства, которое мы просто ненавидим, которому не верим и которое виним во всех бедах.

Прости меня за столь длинное вступление. Так вот к вопросу Головачёва. Он мне нужен затем, чтобы управлять городом. Я хочу сделать его мэром.

— Поставить главаря мафии управлять городом? Это напоминает старую притчу о том, как первого вора назначали главным казначеем. Вроде бы он знает все уловки и другим не позволит обокрасть казну. А за ним всегда можно проследить. И как же ты собираешься контролировать такого мэра?

— Это будет ненужно.

— И что же ты собираешься с ним сделать? Если учитывать все ваши способности.

— Я ничего не хочу с ним делать. Я собираюсь создать ситуацию, в которой у него будет выбор — стать мэром или умереть. И предложить ему выбор.

— Интересно будет, если он выберет смерть.

— Анюта, он может выбрать смерть, поверь мне. У этого человека есть очень строгие принципы, которые невозможно сломать.

— Хорошо. Пускай мэр. Идея интересна и жизнеспособна именно своей абсурдностью. Но что потом? У вас будет мэр, способный руководить городом и, согласна, способный помочь городу. Но это частность. Город — не страна.

— Да, это частность. Но мэр — это моя забота. Есть еще Дима, Сергей, Женя. У них другие методы и цели. И есть еще люди. А теперь представь шаги мэра по административной лестнице. Какая ступень следующая?

— Область. Но кто вас туда пустит?

— Нас туда не пустят. Аня, мы не собираемся бороться за власть.

— А что же вы делаете?

— То, чего хотели, когда шли к отцу Григорию. Дать людям веру.

— И для этого вам нужен мэр-мафиози?

— Этот факт вызывает у тебя наибольшую неприязнь. Оно и правильно, мафия — это никак не стыкуется с религией. Хотя многие из них ходят в церковь, священники освящают их новые виллы и посещают приёмы. У них есть одно преимущество — власть. Реальная власть над людьми. И не всегда это власть страха, это еще и власть веры, потому что мы верим — если они взялись за дело, они его выполнят, самым простым, прямым и верным способом.

— Религия и власть. Это уже было. А вы хотите совместить… Я не могу этого представить. Я не могу представить мафиози, правящего городом со всевышнего соизволения.

— Во имя Христа совершались крестовые походы, в которых гибли тысячи людей. Именем Христа святая инквизиция сжигала на кострах тех, кто смел хоть в чем-то перечить церкви. Исходя из этого на христианской церкви много крови. Но не более, чем на любой другой. Сколько еще было религиозных войн? Разница вероисповеданий — одна из основных причин конфликта. Но мы хотим дать людям не религию. Мы хотим вернуть им веру.

— Превратить революцию в крестовый поход, ударной силой которого сделать мафию?

— Нет. Опять ты не права. Я просто не смогу тебе всего объяснить… Некоторые вещи нужно не услышать, а ощутить. Поэтому давай пойдём к берегу, еще немного покушаем и поедем домой. Я еще кое-что хочу тебе предложить.