Фультон - [3]
Но жизнь человека фультоновского масштаба не так-то легко втискивается в узкие рамки предвзятости. Она гораздо сложнее и глубже, чем можно судить по дошедшим до нас разноречивым документальным данным и свидетельствам современников.
В этой книге мы пытались — как могли и умели— дать читателю почувствовать образ этого замечательного изобретателя, его силу и слабость, его дела и идеи, его успехи и поражения, его среду и эпоху — все то, что мы называем жизненным путем человека, носившего имя Роберта Фультона.
ДЕТСКИЕ ГОДЫ
— О, Джон, дорогой, я совершенно не знаю, как нам удастся перетерпеть эту зиму… Картофеля осталось меры четыре. Одну меру надо отдать миссис Парсонс. Она мне напоминала об этом уже два раза. Хлеба нехватит до Рождества. У Георга нет теплой одежды — боюсь, ему не придется ходить в школу этой зимой…
Что можно было ответить на эти знакомые и печальные истины?
Несколько щепок и поленьев, выловленных в Сусквеганне, тлели в закоптелом камине. Желтоватые огоньки нехотя лизали дно выщербленного чугунка. Булькая, в нем что-то варилось, но трое ребячьих носов напрасно старались уловить в клубах пара какие бы то ни было признаки вкусного запаха мяса. Увы, уже больше полугода как они бесследно исчезли.
— А об аренде я боюсь даже подумать, — продолжала говорить женщина. — Мистер Джексон приходил сюда, когда ты был на работе. Он приходил не один… С ним был еще долговязый Боб Харден. Они обошли весь дом и всю ферму. Боб торговался с мистером Джексоном и говорил, что коровник никуда не годится. Мне кажется, что старый Джексон хочет передать нашу ферму другому… Боже правый, куда мы пойдем тогда в холод с детьми…
Слезы перехватили голос женщины.
Сбоку от камина, опустив руки между колен, на чурбаке сидел пожилой кряжистый мужчина в поношенной плисовой куртке. Спутанные полуседые, курчавые волосы закрывали его морщинистый лоб, падая на черные немигающие глаза, устремленные куда-то вдаль. Что он видел в этой обманчивой дали? Не отблеск ли ирландского солнца в озерах зеленого Эрина?[2] Не лучше ли было бы остаться там, в далекой Ирландии, чем ехать в этот проклятый край…
— Ну, ладно, нечего плакать! — сказал мужчина, успокаивая жену. — Эта ферма принесла нам немного. Вот гляди, — и он раскрыл свои широкие растрескавшиеся ладони. — Эти руки сорок пять лет не знают покоя. А ты? Разве это ты, Мэри? Когда будешь в доме священника, посмотрись в зеркало — там в передней есть хорошее зеркало. Оба мы здесь потеряли все силы. А проку немного. Я не говорил тебе, Мэри, но ферма почти уж не наша. Старый Джексон хочет ее купить у меня. А платить аренду за землю мне не под силу…
Глаза говорившего с грустью скользнули по убогой обстановке комнаты и остановились на детях, испуганно жавшихся к матери.
— Эти уж подросли — они могут пасти гусей и свиней. Тебе придется снова взяться за стирку, ну, а мне — для меня тоже найдется работа. Вот только, как быть с малышом? Робби придется отдать куда-нибудь на руки…
— Отдать Роберта?! Ты не знаешь, что говоришь! Маленький Робби у чужих людей? Никогда! Никогда! Довольно мне слушать твоих советов! Будет! Наслушалась! Кто тебя гнал сюда в это несчастное место? Наплели тебе небылиц, а ты и уши развесил!.. Урожаи такие, что хлеба не оберешься! Дичи в лесу и рыбы в реке — ловить не переловить… Поверил, бросил все. Что было — продал за грош… А где эти земли? Где хлеб? Где твоя хваленая свобода? Свобода помереть с голоду! Стоило за такой свободой тащиться сюда… Для бедных все края одинаковы. Было бы на кого спину ломать! А теперь новую глупость задумал…
Муж угрюмо молчал. Пересев на скамью, он с видом полнейшей безнадежности смотрел на клубящиеся облака сумрачного неба. Угасающие краски заката отражались в реке. По берегу рассыпалось полсотни деревянных домишек, претендовавших на звание города и громкое имя «Малой Британии». Клочки возделанной земли с ровными грядами камней, извлеченных из почвы, острый шпиль кирхи, унизанный галками, рыбачьи пристани на топком берегу, темносиняя полоса дальнего леса — медленно заволакивались дымкой тумана. Желтыми искорками мелькнули вдали костры дровосеков.
Семье Фультонов не повезло в жизни. В числе славных пуритан, пассажиров «Мэй-Флоуэра», высадившихся в 1620 году на негостеприимном берегу «Новой Англии», не было никого, кто носил бы эту фамилию. Род Фультонов не имел счастья попасть в список новой американской аристократии и не сделал блестящей карьеры на своей новой родине.
Первый представитель рода Фультонов появляется в Америке лишь в 1735 году.
Скудные метрические записи в церковных книгах ничего не говорят о его прошлом. Известно лишь, что отец будущего изобретателя эмигрировал в этом году из графства Килькени в Ирландии, где семья Фультонов жила с начала XVIII столетия.
Но не Ирландия была настоящей отчизной Фультонов. Дед Роберта Фультона переселился в Ирландию из Шотландии. Что было причиной переселения? По всей вероятности, религиозные преследования или поиски лучших условий жизни, может быть, и то и другое. Но и в Ирландии судьба не побаловала семью шотландских переселенцев. Ирландия искони была страной, где католики, составлявшие большинство населения, удержали право свободного вероисповедания, несмотря на жестокие гонения протестантских английских властей. С воцарением Вильгельма III Оранского католикам было разрешено свободно исповедывать свою веру, зато английский парламент конфисковал у католических землевладельцев один миллион акров, т. е. 400 тысяч га лучших земель и роздал их протестантам — операция, неоднократно уже проделываемая в Ирландии со времен кромвелевских экзекуций. Католики лишены были права земельной собственности, не могли свободно завещать свое имущество и занимать какую бы то ни было государственную должность. В 1727 году английский парламент пошел еще дальше и отнял у ирландцев-католиков основное право каждого британского подданного — право парламентских выборов. Атмосфера шпионажа, насилия и произвола тяжелым кошмаром повисла над страной зеленого Эрина, вызывая в угнетенных чувство глубокой вражды и обиды. «Свобода вероисповедания» оплачивалась дорогой ценой тройного гнета — национального, политического и экономического. Нет ничего удивительного, что уже с начала XVII столетия тысячи ирландских семейств бегут туда, где, по слухам, каждый может молиться, как он желает, где много земли и мало людей, где любой трудолюбивый и настойчивый человек сумеет выковать свое счастье.
Книга в доступной форме рассказывает об истории появления паровых машин и железных дорог, повествует об их устройстве и роли в экономике большой страны. Кроме подробного описания устройства, издание снабжено наглядными, хоть и упрощенными схемами и художественными иллюстрациями.
Один из величайших ученых XX века Николай Вавилов мечтал покончить с голодом в мире, но в 1943 г. сам умер от голода в саратовской тюрьме. Пионер отечественной генетики, неутомимый и неунывающий охотник за растениями, стал жертвой идеологизации сталинской науки. Не пасовавший ни перед научными трудностями, ни перед сложнейшими экспедициями в самые дикие уголки Земли, Николай Вавилов не смог ничего противопоставить напору циничного демагога- конъюнктурщика Трофима Лысенко. Чистка генетиков отбросила отечественную науку на целое поколение назад и нанесла стране огромный вред. Воссоздавая историю того, как величайшая гуманитарная миссия привела Николая Вавилова к голодной смерти, Питер Прингл опирался на недавно открытые архивные документы, личную и официальную переписку, яркие отчеты об экспедициях, ранее не публиковавшиеся семейные письма и дневники, а также воспоминания очевидцев.
Биография Джоан Роулинг, написанная итальянской исследовательницей ее жизни и творчества Мариной Ленти. Роулинг никогда не соглашалась на выпуск официальной биографии, поэтому и на родине писательницы их опубликовано немного. Вся информация почерпнута автором из заявлений, которые делала в средствах массовой информации в течение последних двадцати трех лет сама Роулинг либо те, кто с ней связан, а также из новостных публикаций про писательницу с тех пор, как она стала мировой знаменитостью. В книге есть одна выразительная особенность.
Необыкновенная биография Натали Палей (1905–1981) – княжны из рода Романовых. После Октябрьской революции ее отец, великий князь Павел Александрович (родной брат императора Александра II), и брат Владимир были расстреляны большевиками, а она с сестрой и матерью тайно эмигрировала в Париж. Образ блистательной красавицы, аристократки, женщины – «произведения искусства», модели и актрисы, лесбийского символа того времени привлекал художников, писателей, фотографов, кинематографистов и знаменитых кутюрье.
Имя банкирского дома Ротшильдов сегодня известно каждому. О Ротшильдах слагались легенды и ходили самые невероятные слухи, их изображали на карикатурах в виде пауков, опутавших земной шар. Люди, объединенные этой фамилией, до сих пор олицетворяют жизненный успех. В чем же секрет этого успеха? О становлении банкирского дома Ротшильдов и их продвижении к власти и могуществу рассказывает израильский историк, журналист Атекс Фрид, автор многочисленных научно-популярных статей.
Многогранная дипломатическая деятельность Назира Тюрякулова — полпреда СССР в Королевстве Саудовская Аравия в 1928–1936 годах — оставалась долгие годы малоизвестной для широкой общественности. Книга доктора политических наук Т. А. Мансурова на основе богатого историко-документального материала раскрывает многие интересные факты борьбы Советского Союза за укрепление своих позиций на Аравийском полуострове в 20-30-е годы XX столетия и яркую роль в ней советского полпреда Тюрякулова — талантливого государственного деятеля, публициста и дипломата, вся жизнь которого была посвящена благородному служению своему народу. Автор на протяжении многих лет подробно изучал деятельность Назира Тюрякулова, используя документы Архива внешней политики РФ и других центральных архивов в Москве.
Воспоминания видного государственного деятеля, трижды занимавшего пост премьер-министра и бывшего президентом республики в 1913–1920 годах, содержат исчерпывающую информацию из истории внутренней и внешней политики Франции в период Первой мировой войны. Особую ценность придает труду богатый фактический материал о стратегических планах накануне войны, основных ее этапах, взаимоотношениях партнеров по Антанте, ходе боевых действий. Первая книга охватывает период 1914–1915 годов. В формате PDF A4 сохранен издательский макет.
Сергея Есенина любят так, как, наверное, никакого другого поэта в мире. Причём всего сразу — и стихи, и его самого как человека. Но если взглянуть на его жизнь и творчество чуть внимательнее, то сразу возникают жёсткие и непримиримые вопросы. Есенин — советский поэт или антисоветский? Христианский поэт или богоборец? Поэт для приблатнённой публики и томных девушек или новатор, воздействующий на мировую поэзию и поныне? Крестьянский поэт или имажинист? Кого он считал главным соперником в поэзии и почему? С кем по-настоящему дружил? Каковы его отношения с большевистскими вождями? Сколько у него детей и от скольких жён? Кого из своих женщин он по-настоящему любил, наконец? Пил ли он или это придумали завистники? А если пил — то кто его спаивал? За что на него заводили уголовные дела? Хулиган ли он был, как сам о себе писал, или жертва обстоятельств? Чем он занимался те полтора года, пока жил за пределами Советской России? И, наконец, самоубийство или убийство? Книга даёт ответы не только на все перечисленные вопросы, но и на множество иных.
Судьба Рембрандта трагична: художник умер в нищете, потеряв всех своих близких, работы его при жизни не ценились, ученики оставили своего учителя. Но тяжкие испытания не сломили Рембрандта, сила духа его была столь велика, что он мог посмеяться и над своими горестями, и над самой смертью. Он, говоривший в своих картинах о свете, знал, откуда исходит истинный Свет. Автор этой биографии, Пьер Декарг, журналист и культуролог, широко известен в мире искусства. Его перу принадлежат книги о Хальсе, Вермеере, Анри Руссо, Гойе, Пикассо.
Эта книга — наиболее полный свод исторических сведений, связанных с жизнью и деятельностью пророка Мухаммада. Жизнеописание Пророка Мухаммада (сира) является третьим по степени важности (после Корана и хадисов) источником ислама. Книга предназначена для изучающих ислам, верующих мусульман, а также для широкого круга читателей.
Жизнь Алексея Толстого была прежде всего романом. Романом с литературой, с эмиграцией, с властью и, конечно, романом с женщинами. Аристократ по крови, аристократ по жизни, оставшийся графом и в сталинской России, Толстой был актером, сыгравшим не одну, а множество ролей: поэта-символиста, писателя-реалиста, яростного антисоветчика, национал-большевика, патриота, космополита, эгоиста, заботливого мужа, гедониста и эпикурейца, влюбленного в жизнь и ненавидящего смерть. В его судьбе были взлеты и падения, литературные скандалы, пощечины, подлоги, дуэли, заговоры и разоблачения, в ней переплелись свобода и сервилизм, щедрость и жадность, гостеприимство и спесь, аморальность и великодушие.