Фультон - [13]

Но старый Смитсон оказался неправ. Роберт где-то вычитал об одном занятном способе получать отливки, в точности копирующие природу. Ничего не говоря хозяину, он взял березовый листик и обмазал его сырой формовочной глиной, оставив лишь два узких канальчика по бокам. Этот кусок глины с листком он просушил и прокалил на огне. Листик обуглился и начисто выгорел. В образовавшуюся пустоту Роберт налил несколько капель расплавленного серебра. Когда остывшую форму сломали, к восторгу своего приятеля Джо и простофили Тома, Роберт извлек чудесный серебряный листик, на котором сохранилась каждая мельчайшая жилка оригинала. Смитсона, конечно, не было тогда дома. Когда он вернулся и увидел произведение своего подмастерья, он никак не мог поверить, что это сделал Фультон. Пришлось повторить при нем опыт, принеся в жертву ювелирному делу навозного жука. Получился серебряный скарабей — с круглой спинкой, лапками и надкрыльями. Серебряные листики и литые жуки имели шумный успех у покупателей, но Роберт не извлек ни малейшей выгоды.

А тут еще подоспело грустное письмо от Мэри Фультон. Она писала, что ревматизм все больше сводит ее старые руки и что работу отдают тем, кто попроворней да помоложе. Мэри не просила помощи у Роберта, но эту мольбу он читал между строк. Роберт решил, что пора отбросить свою нерешительность и серьезно поговорить со старым Смитсоном. Но разговор этот очень скоро превратился в монолог старого ювелира.

— Вот-с как, молодой человек! Вам нужны деньги? А вы забыли, кто вас кормил, одевал и поил эти годы?! Кто тратил время, чтобы научить вас чему-нибудь? Вы забыли?! Вы грозитесь, что собираетесь бросить работу! Отлично. Не возражаю. Все равно проку от вас не получится. Можете отправляться куда вам угодно, хоть в ад…

Появившаяся на крик миссис Смитсон горела желанием тоже вставить. несколько соответствующих слов и только из-за двустороннего флюса, превратившего ее строгий профиль в подобие капустного кочана, вынуждена была ограничиться невнятным шипением.

Карьера ювелира и часовщика бесславно окончилась. На смарку пошли четыре года «ученья». Без пристанища и почти без гроша Фультон очутился на улице. Ночь он провел между сложенными штабелями досок, на речной пристани. В кармане позвякивало несколько пенсов. Разве зайти в портовую харчевню и поесть горячей картошки на жире?

В харчевне почти еще никого не было, если не считать компании подвыпивших моряков. Один из них невольно привлек к себе внимание Роберта. Спутан-Пая грива огненно-рыжих волос, сизый нос, немного свернутый на сторону, серые холодные глаза под косматыми клочками бровей и зычный голос, привыкший перекрикивать шум ветра и волн, говорили, что этот человек умеет постоять за себя. Вынув карандаш, Роберт от нечего делать стал набрасывать на белой доске стола портрет морского вояки. Несколько мазков горчицей и разлитым пивом увеличили сходство с оригиналом. Неожиданно над ухом молодого художника раздался чей-то раскатистый хохот.

— Будь я проклят, если это не Билль! Вот ловко-то! И шрам на щеке, и красный нос — все на месте! Идите сюда, джентльмены!

Восторженный отзыв о работе Фультона принадлежал одному из участников веселой морской компании, незаметно подошедшему сзади. Роберт, признаться, с некоторой опаской ждал, что скажет о портрете сам оригинал, но все обошлось как нельзя лучше. Бравый моряк был настолько очарован своим изображением, что вознамерился выломать всю столешницу и унести ее из трактира на память. Узнав, что Роберт может запечатлеть его черты на бумаге, он немедленно потребовал, чтобы юный художник принялся за дело. К счастью, в тощем узелке Роберта нашлось несколько чистых листов, и сеанс начался. Модель приняла горделивую позу, насупила брови и без труда придала себе достаточно зверское выражение. Через полчаса портрет был готов. Роберт изобразил на нем бравого матроса, опирающимся на десятифунтовую пушку. Вдали были видны корабли, окруженные клубами дыма. Сходство в этом портрете было еще большее, чем в первом.

Приятели моряка с затаенным дыханием следили, как бегал карандаш по бумаге. Каждый удачный штрих встречался возгласами горячего одобрения. Сердца зрителей окончательно покорила точность деталей нарисованной пушки. Еще бы! С чем другим, а с пушками Роберт был знаком неплохо!

Восхищенный матрос, немного пошатываясь, долго тряс руку Фультона и вручил ему золотую гинею. Роберт не верил своим глазам. Целая гинея за полчаса пустяковой работы! Он попытался было отказаться от щедрого гонорара, но моряк не хотел уменьшать красоту своего широкого жеста, и гинея осталась в кармане Фультона. Но уйти из харчевни было не так-то легко. Приятели счастливого собственника портрета потребовали, чтобы Роберт изобразил и их, разумеется, у хорошенькой пушки с правого борта. Ничего не оставалось делать, как превратить харчевню в мастерскую художника и спешно приступить к работе. Тем временем в трактир ввалилась новая компания моряков и дело едва не дошло до драки, так как новые гости самым решительным образом пред’явили претензию на художественные способности молодого Фультона.