Фулгрим. Образы предательства - [35]

Да, если другие примархи были от рождения прекрасными созданиями, сравнявшимися по красоте с богами за время, проведенное во главе Астартес, то о Феррусе Манусе ничего подобного сказать было нельзя. Да он и не стремился к этому.

Глаза Сантара, как и всегда, были устремлены на сияющее серебро рук примарха. От плеч и до кончиков пальцев вместо теплой плоти пульсировал серебристый, похожий на ртуть металл, словно пойманный в ловушку и вынужденный на веки вечные сохранять одну и ту же форму. Сантару не раз доводилось видеть чудесные вещи, созданные этими руками — механизмы и оружие, что никогда не ломались и не подводили хозяев. Все они были созданы одними лишь руками Примарха, не нуждавшегося в кузнице или молоте.

— Капитан Бальхаан уже на борту флагмана, чтобы лично извиниться за свою неудачу. И он готов немедленно оставить командование «Феррумом».

— Извинения? — гневно отозвался Манус. — Да я сниму с него голову, чтобы другим неповадно было терпеть «неудачи»!

— Со всем уважением, мой лорд, — возразил Сантар. — Бальхаан — опытный капитан, и он заслуживает менее строгого наказания. Быть может, вы просто лишите его рук?

— Руки? И как же он будет служить мне без них? — грозно нахмурился Примарх, заставив вздрогнуть от страха слугу, державшего нагрудник.

— Крайне паршиво, — согласился советник. — Хотя, должно быть, лучше, чем без головы.

Феррус Манус улыбнулся, и его гнев схлынул так же мгновенно, как и появился:

— У тебя настоящий дар слова, Сантар. Пламенное сердце Медузы пылает у меня в груди и порой изливает огонь в мою голову.

— Я всего лишь ваш скромный слуга, — поклонился советник.

Примарх раздвинул оружейников в стороны и подошел к нему. От тела Примарха исходил сильный аромат полировочных порошков и благовонных масел. Хотя Сантар был высок даже по меркам Астартес и облачен в полный боевой доспех, Манус все же возвышался над ним, глядя сверху вниз беспощадными серебристыми глазами. Они напоминали осколки вулканического кремня — твердые, неумолимые, острые, и советник с трудом подавил дрожь под их взором. Сантар чувствовал, как его душа раскрывается и исследуется Примархом, способным узреть любую слабость и несовершенство.

Но и сам советник был достойным сыном Медузы, и сильно походил на свою «мать» — его грубые прямые черты напоминали скалистые утесы на склонах гор, серые глаза словно отражали изорванное великими бурями небо родного мира.

Много десятилетий назад, при попадании в Легион, левую руку Сантара заместили бионическим имплантатом. Спустя годы, обе ноги Первого Капитана постигла та же участь.

— Ты для меня больше, чем советник, Сантар — промолвил Манус, кладя руки на НАПЛЕЧНИКИ оруженосца. — Ты — лёд, охлаждающий мой огонь, когда тот угрожает подпалить здравый смысл, данный мне Императором. Хорошо, если ты не разрешаешь мне казнить Бальхаана, то, какое наказание предложишь?

Сантар набрал воздуху в грудь — невероятное уважение, проявленное Примархом, обездвижило его язык и высушило губы. Сам Примарх тем временем вернулся к оружейникам.

Наконец, разозлившись на себя за минутную слабость, советник начал:

— Капитан Бальхаан извлек жестокий урок из этого разгрома, но его слабость подлежит несомненному наказанию. С другой стороны, если снять его с командования, то экипаж «Феррума» будет окончательно деморализован. Я уверен, что они смогут восстановить свою воинскую честь лишь под руководством Бальхаана.

— Ну, так что же ты предлагаешь? — спросил Феррус.

— Вы должны показать ему, что он навлек на себя ваш гнев, но вместе с тем — что вы милосердны и позволите ему и команде корабля вернуть ваше доверие.

Манус кивнул. Оружейники, наконец, закончили свою работу, соединив нагрудник с пластинами, защищающими спину, и Примарх развел в стороны серебряные руки, а слуги опустили длинные полосы ткани в железные шары с душистыми маслами и тут же обмотали ими их живой металл.

— Тогда я прикажу одному из Железных Отцов присоединиться к команде «Феррума».

— Это вряд ли понравится Бальхаану, — заметил Сантар.

— У него не будет выбора!

Анвилариум «Железного Кулака» напоминал гигантскую кузницу: огромные шипящие поршни опускались и вздымались у стен залы, а отдаленный грохот молотов отзывался эхом по полу из листового металла. Это место, пожалуй, чем-то похожее на пещеру, источало острые ароматы нефтяных масел, в воздухе разило раскаленным металлом — иными словами, здесь царил запах машин и заводов.

Сантар каждый раз наслаждался пребыванием в Анвилариуме — здесь замышлялись великие дела и ковались небьющиеся узы братства. Быть частью его — великая честь, о которой немногие мечтают и почти никто не достигает.

Прошло два месяца со дня трагического столкновения «Феррума» с кораблями Диаспорекса, и 52-я Экспедиция ни на шаг не приблизилась к своей цели — уничтожению флота предателей. Выводы, сделанные из истории с Бальхааном, позволили избежать бОльших потерь, но шансов вовлечь врага в открытое сражение не прибавили.

Сантар и прочие воины из Клана Аверний возвышались по стойке «вольно» у огромных ворот, ведущих в Железную Кузню, наисекретнейший реклюзиум Примарха. В дальнем конце Анвилариума возвышались Морлоки Легиона, их Терминаторская броня блистала в алом огне факелов, укрепленных в железных держателях. Солдаты и старшие офицеры Имперской Армии стояли рядом с облаченными в робы адептами-механикумами. Сантар поймал на себе взгляд блестящих аугметических глаз их старшины, адепта Ксантуса, и уважительно кивнул ему.