Фулгрим. Образы предательства - [34]

— Полный вперед! — скомандовал Бальхаан, понимая, что уже слишком поздно. — Новый курс — 9-7-0, перехватчики — старт! Оборонительные турели — к бою, корабли сопровождения — защитное построение!

— Что с крейсерами? — явно не к месту спросил Аксарден.

— В задницу крейсера! — заорал Каптай, видя, как те прекращают ложное бегство и разворачиваются в сторону «Феррума». — Это была самая обычная западня, и я попал в неё, как последний дурак!

Под его ногами стонала металлическая палуба, и «Феррум» отчаянно пытался совершить разворот к новому врагу.

— Фиксирую запуск торпед! — предупредил офицер защитных систем. — Удар через тридцать секунд!

— Огонь по торпедам! — скомандовал Бальхаан, хотя и знал, что при запуске с такого расстояния избежать попаданий невозможно. «Феррум» продолжал свой маневр, и к стону палубы прибавилась вибрация защитных турелей, открывших заградительный огонь. Несколько вражеских торпед попали под шквал снарядов и беззвучно взорвались вдали от корабля, но большая часть продолжила полет.

— Двадцать секунд до удара!

— Стоп машина! Обратный разворот, может, это отбросит пару торпед, — приказал Каптай.

Перехватчики уже должны были стартовать из ангаров, и, быть может, им удастся сбить ещё хоть сколько-то торпед, перед тем как вступить в бой со штурмовиками противника.

«Феррум» с трудом начал крениться на борт, и, похоже, это был самый сложный маневр за всю историю ударного крейсера. Скрипы и стоны, раздающиеся в металле корпуса, болью отзывались в ушах Бальхаана.

— Сообщение с «Железного Сердца», они попали под огонь вражеских крейсеров. Рапортуют о тяжелых повреждениях. Каптай вновь повернулся к главному экрану, на котором небольшой силуэт «Железного Сердца» подрагивал во вспышках прямых попаданий. Тонкие лучики света мерцали в пространстве между кораблем Империума и судами Диаспорекса, и вечная тишина космоса и тысячекилометровая дистанция скрадывали всю ярость боя.

— У нас свои проблемы, пусть «Железное Сердце» выпутывается само, — бросил Бальхаан. Тут же он прижался к своему пульту управления, вновь услышав отсчет секунд:

— Удар через три… две… одну… Торпеды врезались в кормовую четверть правого борта, и палуба закачалась под ногами у экипажа «Феррума», получившего по-настоящему серьезное попадание. Раздался звон аварийных сигналов, а изображение на смотровом экране, чуть подергавшись, тут же пропало окончательно. Из разорванных трубопроводов рванулись языки пламени, и клубы шипящего пара заполнили мостик.

— Сообщить о повреждениях! — Бальхаан только сейчас заметил, что почти разломал пульт управления, вцепившись в него мертвой хваткой своих железных рук. Сервиторы и палубная обслуга тем временем начали бороться с огнем, и Каптай увидел, как они вытаскивают с их позиций погибших и обгоревших членов экипажа. Он наклонился к офицеру-артиллеристу и скомандовал:

— Всем орудиям — открыть заградительный огонь!

— Сэр! — не сдержался Аксарден. — Там же и наши перехватчики, они будут в зоне поражения!

— Выполнять! Иначе им все равно некуда будет возвращаться. Открыть огонь!

Аксарден кивнул и побежал по раскуроченной палубе исполнять приказ своего капитана.

Скоро враги увидят, что у «Феррума» ещё остались клыки.

ПОКОИ ПРИМАРХА НА БОРТУ ЕГО БОЕВОЙ БАРЖИ «Железный Кулак» выполненные в камне и стекле, были столь же холодны и неприветливы, как и промерзшая тундра Медузы. Стоявший перед Манусом Первый Капитан Сантар почти ощущал на коже ледяное дыхание своего родного мира. Крупные блоки поблескивающего обсидиана, вырезанных на склонах подводных вулканов подчеркивали мрачную атмосферу покоев, а стеклянные витрины, полные боевых трофеев и бессчетных образцов оружия, стояли в углах будто стражи, охраняющие память о веках сражений.

Сантар смотрел на стоящего перед ним в окружении слуг полуобнаженного Примарха. Сервиторы омывали его твердую металлическую плоть и накладывали на нее благовонные масла перед тем, как очистить её окончательно при помощи быстрых как бритвы ножей. После того, как тело Примарха было отполировано до блеска, оружейники начали одевать Мануса в несколько слоев боевой брони — сияющих черных пластин гладкого керамита, выделанного мастером-адептом Малеволием на Марсе.

— Что ж, оруженосец Сантар, — начал Примарх, и в его голосе послышалось клокотание лавы в жерле Медузианского вулкана. — Расскажи мне вновь, как же наш опытный капитан Бальхаан умудрился потерять три своих корабля и никак при этом не повредить врагу?

— Кажется, его заманили в засаду, — ответил Сантар, выпрямляя спину. Служба в качестве Первого Капитана Железных Рук и личного советника-оруженосца Примарха была величайшей честью, которой он заслуживал в своей жизни. Но, хотя он радовался каждой минуте, проведенной рядом с Манусом, бывали моменты, когда гнев Примарха выходил из-под контроля разума, подобно неустойчивому ядру их родного мира, непредсказуемому и ужасающему.

— В засаду? — прорычал Феррус Манус. — Проклятье, Сантар, мы все превращаемся в размазню! Месяцы в погоне за тенями сделали нас безрассудными и опрометчивыми. Я так этого не оставлю.

Примарх возвышался над толпой слуг, его бледная плоть (в тех местах, где её не сменило железо) казалась выточенной из толщи ледника. Боевые шрамы пересекали кожу затейливой сетью — Примарх Железных Рук никогда не упускал случая воодушевить воинов личным примером. Коротко постриженные волосы чернели углем, глаза блестели как серебряные монеты, а лицо несло на себе отпечаток столетий войны.