Фулгрим. Образы предательства - [19]

Убитые в бою или взятые живьем ксеносы доставлялись на «Гордость Императора», где под строгим карантином изучались и препарировались Апотекариями Легиона, стремившимися узнать о враге все, что только возможно. Особи, попадавшие им в руки, изменялись от «воинов», защищавших Атолл-19, до ядовитых «летунов» с когтистыми крыльями, и водных тварей, с легкими, перестроенными в жабры, и костяными гарпунами вмести хвостов. Такое разнообразие существ внутри одного вида было просто поразительным, и с каждым днем на флагман прибывали все новые и новые необычные твари.

С каждой победой, обретали новую славу Капитану и рядовые воинов Легиона, и Фулгрим повелевал создать в их честь сотни произведений искусства. Корабли Флота вскоре превратились в летающие музеи или галереи, их стены украсились изящными картинами, в коридорах взошли на ониксовые пьедесталы гордые мраморные изваяния. Целые библиотеки од, поэм и симфоний вышли из-под пера Летописцев, и кое-кто поговаривал, что Беква Кинска начала новую поэму в ознаменование неизбежной полной победы.

Первый Капитан Юлий Каэсорон он же Каезорн, не удостоенный чести участвовать в первом ударе по врагу на Атолле-19, в утешение получил под командование передовой отряд войск Лорд-Коммандера Веспасиана. Хотя Эйдолон и был старшим по положению в иерархии Легиона, но он руководил кампанией на Двадцать Восемь-Два, и таким образом «очередь» перешла к Веспасиану.

Война шла на всех возможных направлениях. Дети Императора сражались и на знакомых уже им летающих островах, и в руинах древних городов Лаэра, о стены которых, когда-то возвышавшихся на тысячи метров, бились гигантские пенные валы.

Подводные мегаполисы, обнаруженные через несколько дней после начала кампании, нельзя было оставлять в руках ксеносов, и Астартес атаковали подводные укрепления, не знавшие солнечного света. Десантники врывались в них на модифицированных абодажных торпедах, запускаемых с повисших над океаном крейсеров, а силовые доспехи в воде не подводили их так же, как в небе и на земле.

Соломон Деметер повел Вторую Роту на штурм первого из этих городов и взял его за шесть часов, заслужив личную похвалу Примарха. Марий Вайросеан он же Вэросин взял на абордаж несколько орбитальных станций Лаэра, необъяснимым образом избегавших обнаружения, и перебил их пилотов, слившихся с кораблями в омерзительном симбиозе.

Что до Юлия Каэсорона, то он скоординировал атаки на атоллы, проведя сложный анализ их движения и точно установив, что их путешествия в атмосфере Лаэра весьма слаженны и подчинены какому-то единому замыслу.

Механикумам удалось определить один-единственный атолл, служивший центром этого круговорота. Он не был ни крупнейшим, ни прекраснейшим среди прочих, но чем дальше продвигались исследования, тем очевиднее становилась его невероятная важность для ксеносов. По предположениям стратегов Файля, этот летающий остров являлся резиденцией правительства Лаэра, но, когда расчеты и выкладки доставили Примарху, Фулгрим тут же объяснил истинную причину.

Это не было место, где заседали правители; это было место, где поклонялись богам.

ХОЛОДНЫЕ флуоресцентные лампы освещали Апотекарион «Гордости Императора», бросая яркий свет на стеклянные двери и полированные стальные емкости с хирургическими инструментами или кровоточащими органами. Апотекарий Фабиус руководил помощниками, выкатывающими из холодильника при корабельном морге запакованное в тяжелый контейнер тело лаэранского воина.

Длинные белые волосы Байля, точная копия шевелюры самого Примарха, были собраны на затылке, открывая лицо с точными, аккуратными чертами и неприветливые темные глаза. Движения Апотекария отличались четкостью, говорящей о большом опыте и несомненном таланте в своем деле. Белые доспехи Фабиуса сейчас стояли в его личной оружейной комнате, и он был облачен в алый балахон хирурга с тяжелым прорезиненным нагрудником, сильно заляпанным кровью ксеносов.

Клубы ледяного воздуха поднимались над телом лаэранца, пока сервиторы катили тележку с ним по коридорам Апотекариона. Наконец Байль кивком головы приказал слугам остановиться у каменной плиты, на которой уже лежал вскрытый ксеновоин, несколько часов назад доставленный прямиком с поля боя. Эта особь была убита прямым попаданием в голову, и потому большая часть тела осталась нетронутой — по крайней мере, нетронутой в сражении. Плоть твари все ещё не остыла и была покрыта дурно пахнущей маслянистой пленкой каких-то выделений. Столбцы полученных данных прокручивались на гололитических панелях, подвешенных к потолку тонкими кабелями. Проектируемые ими призрачные, мерцающие картины ползли по гладким, вычищенным до полной стерильности стенам.

Фабиус как следует поработал над трупом ксеноса, и плоды его трудов оказались просто превосходными. Аккуратно удаленные внутренние органы лежали вокруг плиты в серебристых ванночках, словно поданные к столу на пир каннибалов. Все теории, возникшие у Апотекария в первые дни кампании, нашли окончательное подтверждение, и он, наконец, осмелился отправить Лорду Фулгриму отчет о своих находках.