Фулгрим. Образы предательства - [16]

Совсем рядом раздался очередной мерзкий крик наслаждения, и Соломон прыгнул на землю, увернувшись от очередного сгустка зеленого огня. На него, с ужасающей скоростью скользя по останкам погибших Десантников, надвигался очередной лаэранец. Безоружный Деметер перекатился на спину, и, не вставая, двинул врага тяжелым ботинком в лицо.

Раздался хруст сломанных челюстей, и ксенос завертелся на месте, молотя хвостом по земле. Сквозь вопль боли, вылетающий из его разбитого рта, Соломону послышалось слабое эхо болтерной стрельбы в другом конце площади, но Капитан, не теряя времени зря, подскочил к лаэранцу и с размаху ударил его бронированным кулаком.

Глаз твари выскочил наружу от удара, сопровождаемый ещё одним страшным криком. Деметер всадил левый кулак в закрытую серебряной кирасой грудь лаэранца, и запачканный кровью металл не выдержал. В лицо Капитана брызнул фонтан горячей крови и слизи, и Соломон взревел в гневе. Алый туман ярости заволок глаза Десантника, он схватил поблескивающее тело врага обеими руками и с размаху ударил головой об острый край коралла.

Ксенос не перестал вопить, и Деметер продолжил бить его о твердое подножие атолла. Но даже когда лаэранец издох, Капитан не смог остановиться и, наконец, превратил череп врага в кашу из дробленых костей и кусочков мозга.

Соломон поднялся с колен и захохотал, радуясь, словно первобытный дикарь, его доспехи с головы до ног были покрыты темной кровью лаэранца.

Слегка пошатываясь, Капитан подошел к первому из ксеносов, убитых им за последнюю пару минут, и с трудом выдернул-таки меч из его головы.

Звук болтерных очередей тем временем усилился, и тут до Деметера наконец дошло, что и он, и его Астартес давным-давно истратили все свои боеприпасы. Соломон только теперь понял, что почти обезумел от ярости, заставившей его изуродовать труп второго лаэранца.

Капитан обернулся, определив, с какой стороны доносится шум пальбы… и не удержался, подняв сжатый кулак в победном жесте. Он увидел Мария Вайросеана, которого нельзя было не узнать даже здесь, на затянутом дымом поле боя. Третий Капитан входил на площадь во главе безупречного клина Космодесантников, и рядом с ним вел свой отряд Гаюс Кафен.

Лаэранцы, ошеломленные новым нападением с тыла, потеряли строй и почти не могли сопротивляться воинам Мария, которые убивали их из болтеров, не подпуская к себе. Что до бойцов Второй Роты, то нежданное явление боевых братьев удвоило их силы и наполнило уставшие руки новой мощью. Атаки лаэранцев окончательно захлебнулись, и, хотя чувства ксеносов были невероятно чужды человеческим, Соломон ощутил парализовавшее их отчаяние. Защитники Атолла-19 поняли, что уже ничто не спасет Лаэр от гнева и ярости врагов.

— Вторая, за мно-ой! — прокричал Второй Капитан, устремляясь навстречу Марию. Его Астартес не нуждались в иных приказах или призывных речах — они немедленно бросились за Соломоном, собираясь в боевое построение для завершающей атаки. Если бы кто-то взглянул на них сверху, то увидел бы нечто похожее на кинжал, нацеленный прямо в сердце атолла.

Никто из Детей Императора не собирался щадить, или, того пуще, жалеть врагов, и через несколько минут всё было кончено. Как только последние вражеские воины пали под неудержимым напором ветеран Вайросеана, смолкло и безумное завывание коралловых башен. Над площадью, ставшей могилой для сотен людей и ксеносов, наконец воцарилась тишина.

Но молчание длилось недолго, и на поле боя зазвучали бесконечные благодарности и приветствия воинам Третьей роты от выживших Десантников Соломона. Сам же Второй Капитан в это время уже вложил меч в ножны и медленно шел по площади, надеясь отыскать свой болтер, потерянный в кромешной резне. Ноги с трудом держали Деметера, его руки не сгибались от усталости, а тело горело от множества ран, на большинство из которых он как-то не обратил внимания в бою.

— Значит, опять понесся на врага по центру, да? — спросил знакомый голос за спиной у Соломона.

— Да, Марий, — не оборачиваясь, ответил Второй Капитан. — Что, выговор мне собираешься сделать?

— Ну, всё может быть.

Повернувшись к другу, Деметер увидел, что тот снимает шлем и трясет головой, стараясь поскорее избавиться от небольшого потрясения, случавшегося каждый раз, когда Десантник возвращался к собственному зрению и слуху от авточувств брони Мк. IV. Взгляд Мария, как всегда, был строгим, волосы цвета перца с солью, слиплись от маслянистого пота.

В отличие от большинства Астартес, Вайросеана обладал тонкими, острыми и живыми чертами лица, которые были словно прорезаны в темной коже, похожей на древесину старого дуба.

— Добрая встреча, брат, — произнес Соломон, крепко пожимая его руку.

Марий кивнул в знак согласия и заметил:

— Похоже, здесь была настоящая бойня?

Деметер наконец-то отыскал потерянный болтер, и, очищая его поверхность от крови, отозвался:

— Что правда, то правда. Лаэранцы оказались крепкими ублюдками.

— С тобой не поспоришь. Может, знай ты это заранее — не ринулся бы сломя голову по центру, а? — невинно спросил Марий.

— Знаешь, Марий, если бы в пылу боя у меня вдруг появились несколько отличных идей и куча времени — я бы подумал над этим. Но все, что я знал тогда — лаэранцы прочно окопались перед нашим фронтом. Я послал людей на фланги, но главное направление не смог доверить никому, кроме себя самого. Вот и все.