Fugit irreparabile tempus - [8]

— А чем вы кормите заключенных? — вмешался в разговор китаец-переводчик после короткой реплики Чан Кай Ши.

Подполковник глянул на Камов и, получив одобрительный кивок, сказал:

— Продукты доставляют из Хабаровска, по нормам… а так — каша, хлеб, чай. Выдаем сахар по норме. С мясом вот у нас повольготнее, чем в России, тайга же кругом, то на пост зверь какой забредет, то на лесоповале откуда выскочит. В общий котел идет, для всех то есть. Вот с овощами туго, да, это не Россия… товарищи, может, пройдете к нам? мы вас накормим-напоим с дороги? ведь, часов шесть-семь к нам добирались, не меньше…

— Сначала в бараки, — скомандовал Камов. — Посмотрим, как там и что, а уж потом и к вам заглянем, чайку попьем и с Хабаровском свяжемся… Так?

Он глянул на китайцев, которым что-то быстро-быстро и еле внятно, на грани слышимости, наговаривал переводчик. По какому-то молчаливому, но единодушному согласию остальных Чан Кай Ши кивнул, соглашаясь с предложенной Камовым программой, и переводчик уточнил этот, и без того понятный, кивок китайского маршала:

— Мы не возражаем. Сначала надо смотреть…

В длинном, плохо освещенном бараке, построенном из такого количества древесины, что бедные китайцы едва ли не зубами заскрежетали от зависти, было холодно. Если на улице к вечеру температура опустилась чуть ниже двадцати градусов, но это не очень-то чувствовалось одетыми в добротные армейские полушубки гостями, то внутри барака градусник, если бы он там был, едва ли показал бы ноль. В самом помещении запрещено было разводить огонь, и заключенные грелись только тем теплом, что выделяла маленькая жестяная «буржуйка», расположившаяся при входе, но отделенная от общего помещения мощной стальной решеткой, затянутой к тому же еще и частой металлической сеткой.

Заключенные черной, неровной шеренгой построились под окрики «кума» в узком импровизированном коридорчике между двухъярусными нарами и глухой стеной, исчерканной какими-то затертыми надписями. Прибывшие вместе с гостями охранники под командой старшего сержанта мгновенно достали откуда-то из-под полушубков громоздкие, похожие на революционные маузеры, пистолеты. Это была новейшая разработка советских оружейников: специальные миниатюрные пистолеты-пулеметы скрытого ношения, этакие маленькие карманные пулеметики, убойные на небольших расстояниях.

Умело рассредоточившись вокруг гостей, бойцы охраны перекрыли все возможные подступы к китайцам и Камову, в тоже время не перекрывая друг другу линии огня.

И гости не спеша двинули вдоль неровной шеренги: черные бушлаты, потрепанные, потертые ватные штаны, разбитые сапоги, редко у кого в строю мелькают валенки, стриженные «под ноль» головы, уставшие, почерневшие лица, опущенные плечи…

— Назовите свое имя? — прозвучала китайская речь.

«Кум», как охотничья собака, сделал «стойку», готовый порвать того, кто отзовется на вопрос, но Камов, насупив брови, махнул рукой.

Маршал Чан Кай Ши остановился возле одного из зеков, явного китайца. Тот вскинул голову и, старательно не глядя в глаза, проговорил в ответ по-русски:

— Сонги Ли, статьи пятьдесят девять-три, сто пятьдесят три, десять лет без права переписки.

Маршал вопросительно глянул на Камова, тот пожал плечами, мол, откуда ж простой инструктор ЦК ВКП(б) знает статьи уголовного кодекса, но жестом подозвал «кума», продолжавшего волком смотреть на китайца, заговорившего в строю без разрешения лагерной администрации.

— Товарищ капитан, — попросил Камов, — переведите на человеческий язык. И еще, не стоит после нашего отъезда этого человека наказывать, понимаете?

— Так точно, — кивнул капитан. — Сидит за бандитизм и изнасилование. Задержан в Манчжурии в составе банды мародеров. Поведение нормальное. К бунту, побегу не склонен. Норму выполняет почти всегда.

Переводчик уже что-то шептал на ухо маршалу, а Камов кивнул капитану:

— Спасибо, а вы что ж — всех своих подопечных так знаете?

— Служба такая, — чуть расслабился капитан. — Да и немного их тут. Всего две с половиной тысячи. На прошлом месте гораздо больше было.

— Молодец, — похвалил Камов. — С китайцами-то проблем нет? Ведь по-русски они не очень говорят…

— Жрать захотят — живо выучатся, — капитан сначала сказал, а потом сообразил, с кем разговаривает и спохватился: — Извините, товарищ Камов. Осваиваются быстро, мы им не даем вместе кучковаться, разбиваем по разным бригадам и баракам, так легче и с языком, и с обычаями нашими пообвыкнуться…

Гости двинулись дальше вдоль мрачной шеренги…

Еще несколько раз то один, то другой из китайцев останавливались возле заключенных, спрашивали их имена, за что сидят, какие претензии к содержанию… По бесстрастным азиатским лицам трудно было судить о произведенном впечатлении, но Камов был удовлетворен. Нужное впечатление на гостей произвести удалось. И впечатление это было даже не от того, в каких тяжелых условиях отбывают наказание теплолюбивые южане, а скорее от того, что дело каждого из них рассматривал суд, чего в континентальном Китае не случалось уже несколько десятилетий. Впрочем, совсем неласковые «объятия зоны» тоже не были восприняты гостями равнодушно.