Фуга с огнём - [7]

Павел написал на конверте число. Мама не любила, когда дома считали деньги вслух. Только на бумажке. Уж непонятно, кого или чего она опасалась, но…

– Вот, – показал он. Елена подняла взгляд и на миг потеряла дар речи.

– Так много… – прошептала она. – Такой крупный заказчик? Да?

– Да, – согласился Павел. – С понедельника становлюсь папой Карло – буду жить у верстака.

Она вскочила, отбросила вязание и бросилась к нему на шею.

– Ты мой лучший папа Карло! У тебя всё получится, я знаю! Ты станешь знаменитым!

– Да? – Он прижимал её к себе, и плевать ему сейчас было и на конверт, и на славу, и даже на дерево вообще… Прости, дерево, не сейчас, ладно? Он часто обращался к дереву, нет – к Дереву. Никому никогда не говорил, Павла и так считают малость тронутым.

– Да! Да, да, да! – Она поцеловала его, прижалась всем телом. – М-м-м… – улыбнулась, запрокидывая голову. – У тебя есть ещё силы? Или мне кажется?

– Не кажется. Пойдём?

– Нет, здесь. Прямо здесь.

Павел проснулся и понял, что уже ночь.

Вот это был день… Они успели и погулять – Елена всегда гуляет, доходит до парка или леса, и приготовить ужин, и съесть его, и посмотреть комедию – дурацкая, хотя и не идиотская. Французская, кажется – Елена радовалась и веселилась, и Павел мало-помалу втянулся. Хотя комедии не очень любит. И было ещё вино, и вечер, и вкус её губ, и смех, и полумрак, и податливое тепло под ладонями…

Павел уселся. Один в постели. Елена сидит за столом и работает – рисует. Хорошо рисует, карандашами – хоть на выставку, такие картинки живые! Но стесняется, что ли. И вышивает. Для вышивок и рисует, а вот куда девает вышивки – он не знает.

Она оглянулась.

– Ой… тебе свет мешает, да? Я уйду в ту комнату.

– Нет, – помотал он головой. Усталость, с которой он проснулся, быстро куда-то девалась. Приходила бодрость. – Не спится?

– Ага, не спится. – Она сняла обруч, помотала головой. Как красиво, какая она вся красивая… – Попробовала читать. Не могу, голова не тем занята, – она улыбнулась. – Вставать будешь? Рано ещё, два часа ночи. Воды тебе? Или чая?

– Тебя, – он сам не ожидал, что сможет сказать это. Она уселась на краешек кровати.

– Я думала, ты уже всё, – улыбнулась она. – Ты уверен? Я ведь так просто не отстану!

– Уверен. – Павел прикрыл глаза, голова начинала кружиться от ощущения её близости.

– Богатырь, – прошептала она снова, обняла его, вскочила. – Я сейчас! Только попробуй снова уснуть!

3

Он снова проснулся. Лампа выключена, часы слабо светятся. Половина шестого утра. Елена под боком, прижалась к нему, улыбается во сне. Он прижался к ней, поцеловал – легонько, чтобы не разбудить. И запах её кожи снова бросил в жар. И откуда столько сил?!

«Буди меня, как проснёшься», сказала она. «Или я тебя разбужу. И попробуй только отказаться!»

Они оба рассмеялись. Отказаться… Они два с лишним года жили встречами – один, два раза в месяц. Он всё не мог решиться – ну тянуло, тянуло к Марии, и дело не только в постели. «Я для тебя только любовница?», спросила Елена утром той ночи, в которую они впервые были близки. «Нет», ответил Павел, не раздумывая, и она поверила. А ведь её не обманешь, всё чувствует. Но не лезет в душу, как Мария, не вынуждает на откровенность. Просто слушает – сидит, вяжет или читает, или занимается хозяйством, и слушает. И само всё говорится.

Это сон, или то был сон? Ну не было ведь Елены! Было всё остальное. Когда Мария не пускала к себе – характер у неё сложный, настроение меняется часто – он всё думал, как бы её уязвить. И сказал однажды: «Поеду к Елене, она всегда мне рада». Мария только рассмеялась – уж она-то знала, непонятно как, что нет у Павла другой девушки. И уж не могло быть другой такой невесты. Такой богатой. Экономист, и вот-вот получит очень перспективную работу… Езжай, езжай, Паша, сказала она тогда.

И он поехал. Домой. И там, в полумраке, впервые придумал её – увидел в воображении Елену. Имя сразу появилось. И внешность – не красавица-фотомодель с ногами от ушей, нет – но красивая. Другим покажется нескладной, но красивая. Просто нужно уметь увидеть красоту. И началось…

С того вечера он позвал в свою жизнь Елену – выдумку, приятную, позволявшую отвлечься. Мария умела делать несчастным – а потом счастливым, и снова несчастным, снова и снова. Умела и умеет! Когда становилось невыносимо, Павел, сам того не осознавая, призывал на помощь Елену. Он знал всё – внешний вид, запах её кожи, цвет волос, привычки, всю её историю.

– С кем это ты говоришь? – поинтересовался однажды отец, когда застал Павла на кухне, ведущим разговор тихим шёпотом с невидимым собеседником. Павел в то время снимал комнату – жить с родителями стало невыносимо. Мать всё чаще забывалась, считала Павла чужим человеком. Павел приходил к ним в гости, когда матери становилось лучше. Отдавать её на лечение отец категорически не хотел, а врачи не настаивали.

– Ни с кем, – ответил Павел. Он испугался. Впервые осознал, что так погрузился в фантазии, что уже не найти дорогу обратно.

– Что у тебя с Машей? – Отец тяжело опустился на соседний стул. Он сильно сдал за последние несколько лет – когда мать начала заговариваться и путать реальность и вымысел.