Фронтовые повести - [158]

Теребя в руках платочек, Нина сидела с опущенной головой. На глазах девушки навернулись слезы.

— Ладно, Алтай, — вмешалась Валя. — Криком делу не поможешь. Не выбрасывать же теперь человека на улицу. В погребе ему сидеть, конечно, не сладко. Да и кормить его — Алтай тут прав — придется по ночам. Когда мы его сможем увести в лес?

— В ближайшие дни нечего и думать! — отрезал Алтай.

— Действительно, опасно, — подтвердил и Владимир.

— Ах, Нинка, Нинка, — вздохнула Валя. — Бить тебя некому! Ладно, будем надеяться, что все обойдется.

Целую неделю Алекс отсиживался в темном, сыром погребе, пережидая, пока гестапо прекратит розыск сбежавшего переводчика. Наконец было замечено, что количество патрулей на улицах уменьшилось. Самое же главное — сняли ночные посты на дорогах, выходящих из города.

Посоветовавшись с Валей, Володя Ольхов решил сам вывести переводчика из Велиславля. Встретив Нину, он сказал:

— Предупреди своего, что сегодня пойдем.

— Кто поведет? — спросила Нина.

— А тебе не все равно?.. Ну, ладно, ладно, опять плакать! — сказал он, заметив на глазах девушки слезы. — Вот сырости-то накопила!

Нина поспешно вытерла глаза.

— Ребята… — забормотала она. — Я же понимаю… Ну, виновата. Ну, убейте меня, накажите.

— Давай-ка, слушай, без истерики! — прикрикнул Володя. — Честное слово, как ребенок. В общем, предупреди его, я зайду ночью.

Он повел переводчика глухими переулками. Несколько раз они перелезали через заборы и пробирались огородами. Алекс едва поспевал за своим неутомимым проводником. За время сидения в погребе он осунулся, оброс и ослаб от голода.

Выбравшись на южную окраину города, молодые люди прошли вдоль дороги. Как было условлено заранее, на пятом километре их должна была встретить подвода.

— Подожди-ка, — негромко произнес Владимир, слегка коснувшись плеча своего спутника: его острый, наметанный глаз различил впереди темную неподвижную преграду. Это была таловая роща, место встречи.

— Сюда, — сказал Владимир, сворачивая к роще. Залегли в высокой траве. Стояла глубокая тишина.

Ждать пришлось долго. Несколько раз, приподнявшись из травы, Ольхов вглядывался в полуночную тьму.

Алекс сорвал и принялся жевать пресную травинку. Он целый день ничего не ел.

Неожиданно Володя привстал. Насторожившийся Алекс услышал дребезжание тележных колес. Кто-то ехал по дороге, приближаясь к роще.

— Наши, — шепнул Володя, вглядываясь в темноту. Он приложил ко рту ладони и негромко заквакал. Подвода остановилась. С брички спрыгнул какой-то человек и подошел к канаве.

— Идем, — сказал Владимир, поднялся и широко зашагал по высокой траве.

Переводчик плохо соображал, что с ним происходит. Когда городские кварталы остались позади, он почувствовал, что спасен. Но вместо прилива бодрости, он испытал огромную усталость. Ему захотелось сесть и на минуту, на две забыться. Однако его молчаливый попутчик стремительно уходил вперед, и ему, чтобы не отстать, не потеряться, приходилось напрягать все свои силы. Когда Володя свернул с дороги и опустился в траву, переводчик облегченно вздохнул: его провожатый вовремя догадался сделать передышку. Еще несколько минут — и у него подкосились бы ноги.

Для Алекса все происходило как во сне. Он почти бессознательно подчинился приказу подняться и идти. Над его головой стояло высокое небо в холодном мерцании созревших звезд; впереди, еле обозначаясь, маячил силуэт подводы. До слуха его долетел шелест шагов проводника, направлявшегося к дороге. Затем Алекс услышал негромкий разговор.

Высокая трава мешала идти, хватала за ноги. Алекс стал разводить ее руками. Он приблизился к широкой канаве, измерил ее взглядом и понял, что перепрыгнуть через нее у него не хватит сил. Он спустился к сыпучему склону и, согнувшись, стал карабкаться вверх. В последний раз оттолкнувшись руками, он вылез на дорогу, выпрямился и устало проговорил:

— Ну, здравствуйте!

И вдруг испуг горячей волной прошел по всему его обмякшему телу: человек, рядом с которым стоял его провожатый, был в высокой немецкой фуражке и длиннополом плаще.

Мысли переводчика разбежались. Немец? Офицер? Почему?.. Пока он приходил в себя, человек в форме немецкого лейтенанта спокойно вполголоса беседовал с Володей. Владимир повернулся к Алексу и указал на лейтенанта:

— Поедешь с ним, — и, простившись, растворился в густой полуночной тьме.

— Далеко ехать? — спросил Алекс, усаживаясь в бричку.

Лейтенант промолчал. Он разобрал вожжи, быстро погнал лошадь по пустынной дороге.

На рассвете они подъехали к большому сараю, стоявшему за околицей деревушки, — в таких сараях в деревнях молотят хлеб.

Лейтенант обернулся к Алексу и приказал:

— Ждать здесь. Завтра утром за тобой придут. В деревню не ходить.

Алекс побрел в сарай и зарылся в огромный ворох соломы.

Проснулся он, когда в щели ярко светило солнце. Долгое время лежал, прислушиваясь к тому, что происходит за стенами сарая. Он уловил шелест травы, затем ему померещился человеческий голос. Алекс припал к щели.

На зеленом лугу, неподалеку от сарая, паслось несколько тучных ленивых коров, и одну из них, ласково называя по имени, подзывала женщина с ведром в руке.