Фронтовые были - [2]

Шрифт
Интервал

— Э-э, братцы, да тут у вас задохнуться можно, — недовольно протянул Давыдов. — Проветрить помещение. Курить запрещаю: здесь раненые…

Комбат, старший лейтенант Нефедов, бледный и осунувшийся, тяжело поднялся с деревянного настила, поддерживая подвешенную на бинте руку, через силу улыбнулся Давыдову:

— Вовремя подоспели, товарищ старший политрук. Да еще с бронебойщиками! Спасибо за подмогу. Как там наши?

— Держатся. А у вас?

— Перед самым вашим приходом атаку отбили. Но ганс опять зашевелился. К полудню снова двинет. У них как по расписанию. Точность любит, проклятый. Да я вот ранен некстати… Пойдемте, проведу по позиции. О резерве ничего не слыхать?

Нефедов сделал несколько шагов и вдруг, качнувшись, тяжело опустился на ящик с гранатами, прикрыв лицо ладонью.

Ефрейтор Шубин, поддержав командира под руку, пояснил:

— Разрывной пулей его в плечо. Много крови потерял. Разрешите, я вас сопровождать буду?

— Ничего, присмотри за старшим лейтенантом, я сам. Народ здесь знакомый… Вот только себя немного; в порядок приведу. В армии, товарищ ефрейтор, все начинается с порядка. Верно?

Наскоро побрившись и пришив подворотничок, политрук вышел из прокопченной дымным светильником! землянки, полными легкими хватил свежий, обжигающий морозцем воздух и зашагал вдоль траншеи. Повсюду копошились солдаты: отрывали осыпавшиеся? окопы, устанавливали оружие в ячейках, набивали диски патронами. Многие, узнав политрука, здоровались, подталкивая соседа: «Видал, из самого политотдела армии прибыл. Просто так не пришлют!»

Весть о прибытии Давыдова быстро разнеслась по окопам. Оставив на местах наблюдателей, солдаты стали подтягиваться к центру позиции, поближе к старшему политруку, Иван, переждав разноголосицу и шум, громко, чеканя каждое слово, начал:

— Товарищи бойцы, боевые друзья! Меня к вам прислал командарм Ефремов. Он просил передать, что надеется на вас. Вся наша тридцать третья армия героически удерживает рубеж. Никто не дрогнул. Не отступим же ни на шаг и мы. Сейчас от нас зависит многое, если не все. Враг в агонии бросает последние силы, — Давыдов резким жестом указал на горелые коробки танков перед окопами, — но он уже выдохся. Расстрелял, как говорится, всю обойму, а у нас она еще только начинается…

Иван глубоко вздохнул и, чувствуя, как от волнения комок подступает к горлу, протянул руку на восток:

— За нами Родина! Надо только продержаться, совсем немного… Политрук обвел пристальным взглядом бойцов.

— Наша задача — встать насмерть, товарищи. Действовать спокойно и наверняка. — И с улыбкой добавил: — Паника, она ведь кому полезна? Фашисту! Слишком далеко он зашел, а тут морозище подпирает. Впору за теплыми подштанниками в фатерлянд бежать!

Бойцы дружно рассмеялись.

А Давыдов уже спешил к землянке Нефедова. Беспокоила мысль: как там раненые? Там разместили пятнадцать раненых. Комбат лежал на том же деревянном настиле в полузабытьи. Возле него хлопотал ординарец, молодой, широкоплечий и с виду неповоротливый. Заметив политрука, он проворно поднялся, собираясь доложить. Давыдов предупреждающе поднял ладонь:

— Здесь шуметь не надо. Вам задание: собрать раненых и организовать их эвакуацию в медсанбат. Тяжелых переправьте первыми. Для помощи вам выделим еще человек пять легкораненых.

Солдат покраснел и вдруг выпалил:

— Не могу, товарищ старший политрук. Что я, дезертир какой, что ли?

— А за жизнь командира кто в ответе? Выполняйте!

— Вот ведь беда, — прерывисто вздохнул ефрейтор Шубин, почувствовав, что снова жжет в боку, задетом вчера осколком. — Поначалу, вгорячах, вроде бы ничего, а вот сейчас…

Переждав боль, он выложил в нишу противотанковые гранаты, поудобнее расставил сошки «Дегтярева» на бруствере окопа. Невдалеке у своего «максима» одиноко возился Остапчук с видневшейся из-под ушанки окровавленной грязной повязкой. Вчера его второй номер был убит наповал, а заменить пока некем: в батальоне осталось всего с полсотни человек…

Федор Шубин и Тарас Остапчук не первый день воевали рядом. С боями отступали от самой границы, выходили из окружения, участвовали в контрударе под Ельней, вновь отходили, теряя товарищей. Обо всем уже переговорили друзья, и все было в этих разговорах: досада, боль за истерзанную землю, ненависть. Не было только одного — отчаяния. Не было и сейчас, хотя от этих боевых позиций до Москвы — рукой подать…

— Тарас, — набивая патронами запасной диск, окликнул друга Шубин. — Знаешь, неловко перед ребятами, что в утреннем бою отсутствовал. Старший лейтенант с донесением к самому командарму посылал. Ну а потом сопровождал старшего политрука Давыдова. Я тебе скажу: хоть и строгий он, но и справедливый! Все время в окопах. А ведь мог бы в политотделе своем подольше задержаться. Чай, дела-то нашлись бы… И голос особенный какой-то: станет говорить — будто душу наизнанку тебе выворачивает. Нет, мужик он правильный. За таким — в огонь и в воду. Говорят, будто из московских сам будет… Слышь, Тарас, а я в Москве, однако, один разок побывал. В сороковом году. Лошадей тогда на сельскохозяйственную выставку возил.

— А Москва, какая она? — спросил Остапчук.


Еще от автора Евгений Андреевич Подольный
Алый талисман

В повести рассказывается о подвигах летчиков-штурмовиков 2-й воздушной армии, о Героях Советского Союза Иване Алимкине, Георгии Дворникове, Александре Карушине и других, громивших врага на Курской дуге под Яковлевой, Борисовкой и Прохоровкой.


Рекомендуем почитать
Сердце солдата

Книга ярославского писателя Александра Коноплина «Сердце солдата» скромная страница в летописи Отечественной войны. Прозаик показывает добрых, мужественных людей, которые вопреки всем превратностям судьбы, тяжести военных будней отстояли родную землю.


Из рода Караевых

В сборник известного советского писателя Л. С. Ленча (Попова) вошли повести «Черные погоны», «Из рода Караевых», рассказы и очерки разных лет. Повести очень близки по замыслу, манере письма. В них рассказывается о гражданской войне, трудных судьбах людей, попавших в сложный водоворот событий. Рассказы писателя в основном представлены циклами «Последний патрон», «Фронтовые сказки», «Эхо войны».Книга рассчитана на массового читателя.


Сильные духом (в сокращении)

Американского летчика сбивают над оккупированной Францией. Его самолет падает неподалеку от городка, жители которого, вдохновляемые своим пастором, укрывают от гестапо евреев. Присутствие американца и его страстное увлечение юной беженкой могут навлечь беду на весь город.В основе романа лежит реальная история о любви и отваге в страшные годы войны.


Синие солдаты

Студент филфака, красноармеец Сергей Суров с осени 1941 г. переживает все тяготы и лишения немецкого плена. Оставив позади страшные будни непосильного труда, издевательств и безысходности, ценой невероятных усилий он совершает побег с острова Рюген до берегов Норвегии…Повесть автобиографична.


Из боя в бой

Эта книга посвящена дважды Герою Советского Союза Маршалу Советского Союза К. К. Рокоссовскому.В центре внимания писателя — отдельные эпизоды из истории Великой Отечественной войны, в которых наиболее ярко проявились полководческий талант Рокоссовского, его мужество, человеческое обаяние, принципиальность и настойчивость коммуниста.


Катынь. Post mortem

Роман известного польского писателя и сценариста Анджея Мулярчика, ставший основой киношедевра великого польского режиссера Анджея Вайды. Простым, почти документальным языком автор рассказывает о страшной катастрофе в небольшом селе под Смоленском, в которой погибли тысячи польских офицеров. Трагичность и актуальность темы заставляет задуматься не только о неумолимости хода мировой истории, но и о прощении ради блага своих детей, которым предстоит жить дальше. Это книга о вере, боли и никогда не умирающей надежде.