Фронтовые были - [10]
На обочине тротуара собралась небольшая толпа. Люди молча глядят на противоположную сторону улицы. Там, в наспех поставленном ограждении, скорбно покоятся остатки трехэтажного дома, разрушенного фашистской бомбой. На груде битых кирпичей — распоротый осколком школьный портфель: тихий утренний ветерок осторожно листает страницы вывалившегося из него букваря…
Поневоле сжимаются кулаки. Майор ускоряет шаг, словно каждая потерянная минута — еще чья-нибудь загубленная жизнь.
Вот и площадь Маяковского. Из черного рупора репродуктора над ней величественно и звонко расплескиваются звуки кремлевских курантов. Затем приглушенно, словно издалека, доносится голос Левитана: «…Враг, несмотря на огромные потери, продолжает продвигаться на можайском и волоколамском направлениях… подбито тридцать семь фашистских танков… уничтожено шестьдесят четыре самолета…»
Алексей Федоров вздохнул с облегчением: ведь есть среди этих поверженных фашистских пиратов и те, что два дня назад сбил он со своим экипажем, участвуя вместе с истребителями на грозном Пе-2 в отражении ночных массированных налетов на столицу… Так думал высокий стройный майор в черном реглане, размашисто вышагивая по улице Горького, а за его спиной из того же репродуктора раздавалась волнующая мелодия такой знакомой песни:
Уже перед самым входом в штаб ВВС майор Федоров твердо решил: «Буду просить, требовать, черт возьми, чтобы снова отправили на фронт, а в тылу здесь и без меня обойдутся», — и ошибся. Ему предстояло выполнить задание особого рода…
В штабе ВВС Московского военного округа полковник Сбытов поставил его экипажу ответственнейшую задачу: в связи с продвижением фронта к Москве и вероятными дневными налетами авиации противника проверить с воздуха надежность маскировки важных промышленных объектов Москвы и Подмосковья. И вот скоростной бомбардировщик с фотоаппаратурой на борту стартует с полевого аэродрома.
Экипаж, набрав высоту три тысячи метров, прошел над пунктами Павшино, Архангельское, Истра… Мерно щелкает фотокамера, беспристрастно воспроизводя на пленке то, что не всегда доступно даже опытному глазу при визуальном осмотре.
Экипаж придирчиво приглядывается к маскировке многих важных промышленных и военных объектов.
— Ничего не скажешь, хорошо поработали маскировщики, — замечает штурман Владимир Король. — Ведь здесь должен быть завод, а на самом деле виден какой-то небольшой поселочек.
— Да и тот из фанеры, — соглашается Федоров. — Зато вон, смотри.
Внизу, над Москвой-рекой, четко просматривались переплеты железнодорожного моста. Штурман сличил его с картой и только удивленно присвистнул:
— Ну и молодцы! На такую приманку не один фашист клюнет.
Полет проходил нормально, и командир экипажа, не ожидая казуса, который им уготовила судьба, был в хорошем расположении духа.
— Илья! — окликнул он радиста Рабина. — Передай на КП проход пятого рубежа. — И штурману, — Володя, дай-ка курс на Люберцы.
— Командир, курс — восемьдесят пять градусов, — последовал тут же четкий ответ.
— Понял, восемьдесят пять, — отозвался Федоров и привычным движением штурвала ввел самолет в левый разворот.
Впереди по курсу показались пригородные кварталы столицы. Вот под крылом уже не спеша поплыли улицы и площади. Алексей поневоле залюбовался суровой красотой прифронтового города.
— Радист, что с запросом прохода на Люберцы?
— Молчат пока, — отозвался Рабин. — Трижды уже запрашивал…
— Почему молчат? Что-то не то… Запроси еще!
И вдруг вместо ответа впереди по курсу шаровой молнией блеснул разрыв зенитного снаряда, оставивший серебристо-пепельное облачко.
— Король! Дай сигнал: «Я свой самолет»! — прокричал командир, крепче сжимая штурвал бомбардировщика.
Штурман выпустил зеленую ракету, но она тут же потонула в набегающих по курсу плотных разрывах зенитных снарядов. Та же участь постигла вторую и третью ракеты. Огненное кольцо неумолимо сжималось вокруг боевой машины. Ее стало резко подбрасывать от близких разрывов. Вот уже появились пробоины в фюзеляже и плоскостях.
— Радист! Запроси же наконец проход! — крикнул Федоров, чувствуя, как холодная испарина выступает на лбу: нет ничего обиднее, чем быть сбитыми своими же зенитчиками, которые били уже в полную мощность орудий, особенно со стороны центра города.
— Командир! Что-то случилось с нашей радиостанцией, — ответил беспокойным голосом Рабин.
Самолет вновь сильно подбросило.
— Выключить аппарат! — приказал Федоров и резкими эволюциями стал выполнять противозенитный маневр.
Алексей мгновенно оценил ситуацию: разрешение на проход запросить не удалось, а до открытия огня их тоже наверняка запрашивали. И в ответ — молчание. Теперь все ясно: подвела радиостанция. Вот почему их экипаж приняли за врага. И правы. Потому что был уже, и не один случай, когда фашистские разведчики пытались пробиться к городу под видом наших самолетов и даже с нашими опознавательными знаками. Вот почему алые звезды на крыльях в данном случае зенитчиков не очень-то смутили. К тому же бомбардировщик СБ по гулу моторов и своему силуэту на такой высоте вполне можно принять за «Юнкерс-88»…
В повести рассказывается о подвигах летчиков-штурмовиков 2-й воздушной армии, о Героях Советского Союза Иване Алимкине, Георгии Дворникове, Александре Карушине и других, громивших врага на Курской дуге под Яковлевой, Борисовкой и Прохоровкой.
В документальной повести рассказывается об изобретателе Борисе Михалине и других создателях малогабаритной радиостанции «Север». В начале войны такая радиостанция существовала только в нашей стране. Она сыграла большую роль в передаче ценнейших разведывательных данных из-за линии фронта, верно служила партизанам для связи с Большой землей.В повести говорится также о подвиге рабочих, инженеров и техников Ленинграда, наладивших массовое производство «Севера» в тяжелейших условиях блокады; о работе советских разведчиков и партизан с этой радиостанцией; о послевоенной судьбе изобретателя и его товарищей.
Труд В. П. Артемьева — «1-ая Дивизия РОА» является первым подробным описанием эпопеи 1-ой Дивизии. Учитывая факт, что большинство оставшегося в живых рядового и офицерского состава 1-ой Дивизии попало в руки советских военных частей и, впоследствии, было выдано в Особые Лагеря МВД, — чрезвычайно трудно, если не сказать невозможно, в настоящее время восстановить все точные факты происшествий в последние дни существования 1-ой Дивизии. На основании свидетельств нескольких, находящихся з эмиграции, офицеров 1ой Дивизии РОА, а также и некоторых архивных документов, Издательство СБОРН считает, что труд В.
Когда авторов этой книги отправили на Восточный фронт, они были абсолютно уверены в скорой победе Третьего Рейха. Убежденные нацисты, воспитанники Гитлерюгенда, они не сомневались в «военном гении фюрера» и собственном интеллектуальном превосходстве над «низшими расами». Они верили в выдающиеся умственные способности своих командиров, разумность и продуманность стратегии Вермахта…Чудовищная реальность войны перевернула все их представления, разрушила все иллюзии и едва не свела с ума. Молодые солдаты с головой окунулись в кровавое Wahnsinn (безумие) Восточного фронта: бешеная ярость боев, сумасшедшая жестокость сослуживцев, больше похожая на буйное помешательство, истерическая храбрость и свойственная лишь душевнобольным нечувствительность к боли, одержимость навязчивым нацистским бредом, всеобщее помрачение ума… Посреди этой бойни, этой эпидемии фронтового бешенства чудом было не только выжить, но и сохранить душевное здоровье…Авторам данной книги не довелось встретиться на передовой: один был пехотинцем, другой артиллеристом, одного война мотала от северо-западного фронта до Польши, другому пришлось пройти через Курскую дугу, ад под Черкассами и Минский котел, — объединяет их лишь одно: общее восприятие войны как кровавого безумия, в которое они оказались вовлечены по воле их бесноватого фюрера…
Ричмонд Чэпмен — обычный солдат Второй мировой, и в то же время судьба его уникальна. Литератор и романтик, он добровольцем идет в армию и оказывается в Северной Африке в числе английских коммандос, задачей которых являются тайные операции в тылу врага. Рейды через пески и выжженные зноем горы без связи, иногда без воды, почти без боеприпасов и продовольствия… там выжить — уже подвиг. Однако Чэп и его боевые товарищи не только выживают, но и уничтожают склады и аэродромы немцев, нанося им ощутимые потери.
Новая книга пермского писателя-фронтовика продолжает тему Великой Отечественной войны, представленную в его творчестве романами «Школа победителей», «Вперед, гвардия!», «Костры партизанские» и др. Рядовые участники войны, их подвиги, беды и радости в центре внимания автора.
8 сентября 1943 года, правительство Бадольо, сменившее свергнутое фашистское правительство, подписало акт безоговорочной капитуляции Италии перед союзными силами. Командование немецкого гарнизона острова отдало тогда дивизии «Аккуи», размещенной на Кефаллинии, приказ сложить оружие и сдаться в плен. Однако солдаты и офицеры дивизии «Аккуи», несмотря на мучительные сомнения и медлительность своего командования, оказали немцам вооруженное сопротивление, зная при этом наперед, что противник, имея превосходство в авиации, в конце концов сломит их сопротивление.