Фронтовые будни артиллериста - [61]

В госпитале было чисто и даже уютно. Тяжелораненые постепенно поправлялись. Молоденькие девчонки с сочувствием относились к своим пациентам, и на их милых глазках нередко блестели слезы. В общем, в палате царила атмосфера дружбы и доверия.

Рядом с Ильей лежал танкист, у которого была ампутирована нога, а все тело покрыто сильными ожогами. Но больше всего его мучили мысли о красавице жене, с которой они расписались за несколько недель до начала войны. Он много о ней рассказывал и показывал соседям ее фотографию. Письмо о ранении было отправлено давно, но ответа не было. Наконец письмо пришло. Жутко было смотреть, как у взрослого мужчины тряслись руки, когда он распечатывал конверт. А потом на его лице появилась улыбка, и он тихо сказал Илье:

– Через несколько дней приедет.

Радость этого человека подействовала на всех обитателей палаты, и это было отмечено врачами. Особенно обрадовался Илья. Казалось, что и у него все будет хорошо. Ох, как он ошибался!

Как-то, прогуливаясь по коридорам госпиталя, Илья обратил внимание на человека, исподтишка поглядывавшего на него. Решив выяснить в чем дело, он подошел сзади, сделал большой шаг вперед и резко обернулся. Перед ним стоял капитан Валуйко. От неожиданности оба смущенно заулыбались и поздоровались.

Несмотря на эпизод в окружении, Бакшт не испытывал к капитану особой неприязни и был даже рад, что тот не исполнил своего решения, а остался в строю и в конце концов вышел к своим, был ранен, и они встретились.

Оба офицера несколько месяцев служили в одном батальоне и неплохо знали друг друга. Валуйко не был трусом и не раз, находясь на передовой, поднимал свою роту в атаку и сам бежал на врага в первых рядах.

Похоже, что и капитан был рад встрече. О том случае в лесу они не вспоминали, но теперь много разговаривали друг с другом, рассказывали о своих делах и общих знакомых. Из этих разговоров Илья узнал, что капитан, выходя из леса, наткнулся на остатки их полка, вместе с которым с боями пробился к своим. Тогда же погиб и командир его взвода, ушедший вместе с ним. Все это было весьма правдоподобно и не вызвало у Бакшта никаких подозрений.

Однако вскоре Валуйко неожиданно исчез. Медсестра палаты, в которой он лежал, сказала Илье, что капитан в последние дни много писал. Бакшту это показалось странным. Но через пару дней все прояснилось. Неожиданно его вызвали в контрразведку. Майор дотошно расспрашивал о службе в батальоне до окружения, обо всех офицерах и их настроениях. На следующий день беседа продолжилась, но круг людей, интересующих следствие, сузился. От Ильи явно хотели получить какую-то информацию. Все это заставило его задуматься, почему такая тема возникла именно сейчас, после встречи с Валуйко. Размышляя о последних разговорах с капитаном, в голову пришла страшная мысль: а что, если он, опасаясь за свою жизнь, решил избавиться от Ильи.

Вскоре это подозрение косвенно подтвердилось. При очередной беседе майор, перекладывая на своем столе какие-то бумаги, уронил на пол несколько листов. Сидевший напротив Илья поднял их и на одном успел заметить знакомую фамилию. Теперь уже никаких сомнений не осталось, и Бакшт рассказал следователю всю правду о военном совете в лесу.

Внимательно выслушав старшего лейтенанта, следователь, прямо глядя на него, спросил:

– Почему же вы об этом раньше ничего не говорили?

Илья начал неуклюже оправдываться, но это уже не помогло. За сокрытие попытки сдаться в плен капитана Валуйко и его командира взвода Бакшта приговорили к шести годам лишения свободы.

Более пяти лет он провел на Соловках, работая лагерным электриком, а после отбытия наказания обосновался в Рыбинске.

Несколько раз Илья обращался в различные инстанции с просьбой пересмотреть его дело и снять с него обвинение. Но только после ХХ съезда КПСС делом занялась прокуратура. Однако результатов все не было.

После освобождения из лагеря Илья оказался в городе Рыбинске Ярославской области и устроился на работу бригадиром монтажников в «Сельэлектро», тянувшим провода от линий высокого напряжения к потребителям.

Восстановление страны шло быстрыми темпами. Большое внимание уделялось и электрификации сельского хозяйства. Кругом как грибы росли и активно работали предприятия, в задачи которых входило обеспечение электричеством населенных пунктов, колхозов, совхозов и МТС.

В те годы во всем ощущался дефицит. Не хватало проводов, изоляторов и многого другого. Особые трудности были связаны с приобретением столбов. И это притом, что местные деревни были буквально окружены лесными массивами.

Прораб строителей, заботясь о выполнении плана, постоянно был в разъездах и каким-то образом находил нужные вещи. Но столбов не было, и работа была приостановлена. Бригадир остро переживал вынужденный простой и все время думал, как исправить положение. Вечером, сидя в закусочной, Илья познакомился с молодым парнем, недавно демобилизованным из армии и сразу же избранным председателем колхоза. Михаил, так звали парня, в разговоре упрекнул Илью за медленную работу, а бригадир объяснил причину задержки и высказал мнение, что, если бы колхозники помогли со столбами, в их деревне давно было бы электричество. Михаил обещал подумать. И на другой день он вместе с председателями двух соседних колхозов обратился в леспромхоз за поддержкой. Лесники не возражали, но разрешение на порубку леса мог дать только райисполком. Поехали в Рыбинск. Однако там инициативу не поддержали, так как планом выделение леса на электрификацию не было предусмотрено. Для решения вопроса пришлось обращаться в облисполком. Но и в Ярославле отказали, мотивируя тем, что годовой план сверстан, а для его пересмотра надо обращаться в Госплан. Словом, в вышестоящих органах никто этим делом заниматься не захотел, и колхозы на свой страх и риск без официального разрешения начали порубку леса и заготовку столбов.