Фронтовые будни артиллериста - [52]

Но тогда самым важным для меня делом было лечение зубов. В небольшой квартире под кабинет была выделена комната с двумя креслами. Работали здесь два врача – немец лет пятидесяти и его сын, сильно хромающий на правую ногу, видимо пострадавшую от ранения. Оба они вполне прилично говорили по-русски, и общаться с ними было легко. За несколько посещений мне удалили два зуба и еще несколько запломбировали. Работали врачи хорошо, плата была вполне приемлемой, и я остался доволен.

Вообще-то отношения советских военнослужащих с немцами складывались по-разному. Значительная часть солдат не имела с ними никаких дел, мирно несла свою службу и ждала демобилизации. Вторая достаточно большая группа солдат и офицеров постоянно общалась с населением, находя в этом определенное удовлетворение любопытства. Иногда, правда, эти отношения переходили грань приличия, но до серьезной уголовщины не доходило. Однако было и другое. Некоторые военнослужащие распустились, хулиганили, а то и откровенно занимались грабежами и насилием.

По действовавшим в те годы правилам советские войска обеспечивались продовольствием за счет ресурсов побежденной страны. Делалось это в организованном порядке. Местные комендатуры объезжали сельскохозяйственные районы, устанавливали размер продовольственного налога, периодически его получали и передавали воинским частям. Но иногда наши военнослужащие по собственной инициативе приезжали в деревню и без официального оформления забирали продукты.

Однажды комсорг дивизиона лейтенант Горяев, командир орудия Дурыкин и двое шоферов, катаясь на машине в окрестностях Эрфурта, остановились в деревне попить пива. К ним подошел бургомистр и, заискивающе улыбаясь, начал о чем-то говорить. Видя, что его не понимают, он послал за переводчицей. Разговор пошел о коровах, курах, колбасе, фруктах и других сельскохозяйственных продуктах. Наконец ребята сообразили, что с ними обсуждают размер продовольственного налога с этой деревни. Договорились довольно быстро. И хотя в то время нас кормили вполне прилично, более месяца дважды в неделю они привозили и раздавали всем желающим молоко, яйца, колбасу и прочие продукты. А Горяев здесь даже обзавелся подругой, которая и спасла веселую компанию. В очередной приезд она встретила машину в нескольких километрах от деревни и испуганно сообщила, что накануне на двух больших автомобилях приезжал комендант, ругал бургомистра, обложил деревню большим налогом и оставил офицера с группой солдат, чтобы задержать артиллеристов. Разумеется, они в этой деревне больше не появлялись.

Еще хуже вел себя шофер Алаев. Он, например, заходил в небольшое кафе, где почтенные бюргеры пили пиво и мирно беседовали или играли в карты, клал на стол пилотку и громко говорил:

– Ур!

Дисциплинированные немцы без возражений вынимали из карманов жилеток свои часы и молча их отдавали. В багажнике машины Алаева скопилось несколько десятков карманных часов, которые он потом менял «не глядя», раздавал кому попало, а напившись, развешивал на ветках деревьев и расстреливал из пистолета.

Однажды перед нами была поставлена задача: проверить у населения документы и наличие оружия. Впоследствии это мероприятие получило название «шуровка».

Город был разделен на небольшие участки, и оперативные группы, состоящие из пяти-шести человек, неожиданно для немцев ночью должны были провести повальные обыски.

Нашему расчету было поручено обыскать три дома на окраине города. Подъехали к выделенному участку в полночь. В первом доме дверь открыл пожилой мужчина. Увидев солдат, он так испугался, что потребовалось не менее пяти минут, чтобы привести его в более или менее вменяемое состояние. В доме находилось шесть человек: старик, две женщины средних лет, четырнадцатилетняя девочка и два мальчика семи-восьми лет. Проверив документы и собрав всех в одной комнате, приступили к обыску.

Надо сказать, что вот так ночью врываться в чужой дом, пугать мирных людей и копаться в их шмотках оказалось делом весьма неприятным. Многие даже не ожидали такого. Чувствуя себя явно не в своей тарелке, ребята старались не шуметь и даже разговаривали чуть ли не шепотом. Осмотрев комнаты, заглянув на кухню, в туалет и в кладовку, солдаты перешли в нежилую пристройку и уже более спокойно обошли довольно большой сад. Не найдя ничего подозрительного, часа через полтора, извинившись за беспокойство, мы ушли.

В остальных домах общая картина обыска была примерно такой же. Результат бессонной ночи – три ящика какого-то старого вина (один ящик был «конфискован», а два других позже обменены на продукты) и молодая не очень симпатичная немка, тут же предложившая свои услуги, от которых солдаты гордо отказались.

На других участках итоги обысков были схожими: документы в порядке, был найден лишь один немецкий штык-кинжал. Крупно повезло только одному расчету. В сарае под старой соломой нашли великолепный автомобиль «Хорьх» с восьмицилиндровым двигателем и в полной исправности. Машина досталась командиру дивизии, а хозяином дома, где она была обнаружена, занялся армейский отдел госбезопасности Смерш.