Фронтовая юность - [68]

19 января вместе с другими войсками 1-го Белорусского фронта наша дивизия вступила в город Лодзь. Неотступно преследуя врага, за три дня мы отшагали 106 километров, форсировали реку Варта, освободили 186 населенных пунктов[10].

В боях на польской земле я часто вспоминал Владимира Григорьевича Елина, наш разговор при первой встрече под Ярцевом, когда он сказал, что предстоит освобождать много городов и что надо учиться брать их с меньшей кровью. И мы учились, обобщали накопленный в боях опыт, доносили его до бойцов, разъясняли важность освободительной миссии, которая была возложена на войска Красной Армии.

Всякий раз, когда на пути стоял тот или иной город, мы рассказывали воинам о его экономическом и политическом значении, а также о той роли, которую он теперь играет в системе обороны врага.

Впереди — Познань. Это не только крупный промышленный центр Польши, но и важный узел гитлеровской обороны на берлинском направлении. Политработники, парторги и комсорги напоминали бойцам: «Освободим Познань — поможем польскому народу, нашему союзнику по борьбе, приблизим час нашей окончательной победы над врагом».

Между боями бойцы и командиры полка встречались с воинами соседних частей, танкистами, артиллеристами, делились друг с другом опытом. В один из дней по приглашению комсорга Ющенко в батальон заглянули артиллеристы самоходных установок. Наши ребята задали им много вопросов, в том числе о тактике действий самоходок. Для стрелков было важно, чтобы САУ шли с ними вместе, сопровождали огнем. Артиллеристы соглашались, но вместе с тем просили, чтобы в ходе боя стрелки лучше обозначали, целеуказания.

— Самоходные установки ведут огонь с коротких остановок, из-за укрытий, часто маневрируют на поле боя, — пояснял один из артиллеристов. — Поэтому не следует огорчаться, если мы ведем огонь в считанные секунды, а затем отходим назад. Знайте, что через несколько минут появимся в другом месте и снова поможем вам».

Знакомство с тактикой соседей, встречи с людьми, приводящими в движение боевую технику, — все это усиливало чувство локтя, сплачивало воинские коллективы в единый мощный кулак.

Бои принимали все более ожесточенный характер. На подступах к Познани дальнейшему продвижению батальона Бидненко мешало сильное сопротивление фашистов, засевших в полуразрушенном костеле и в окружавших его хозяйственных постройках. Тем временем батальон Кряжева вырвался далеко вперед. Создалась угроза отрыва его от артиллерийских частей непосредственной поддержки. Командир полка приказал Бидненко оставить несколько штурмовых групп для подавления сопротивления противника, а основным силам батальона обойти этот участок и двигаться на соединение с Кряжевым.

Анатолий Горецкий с разрешения Бидненко остался вместе с бойцами штурмовых групп. В одной из воронок от снаряда он нашел ротного командира старшего лейтенанта Савченко, которому было приказано уничтожить опорный пункт врага.

— Ох как мешает костел. Не иначе как под крышей наблюдатели. Смотри, как бьют по нашим, — указывая рукой в сторону уходящих рот, говорил Савченко.

Противник действительно переключил все свое внимание на роты, смещавшиеся туда, где находился батальон Кряжева.

— Хорошо бы воспользоваться этим, — заметил Горецкий. — Момент самый подходящий. Не возражаете, если со мной к костелу пойдут Сенько и Сулейманов?

Вскоре по распоряжению командира роты в воронку приползли Сенько и Сулейманов. Пока Горецкий прикреплял к древку красное полотнище, старший лейтенант Савченко поставил задачу перед командирами штурмовых групп.

В небо взвилась красная ракета. По этому сигналу группы ринулись в атаку. Противник встретил их сильным огнем. Не добежав каких-нибудь ста метров до построек, бойцы залегли. Вперед продолжали двигаться только трое — Горецкий, Сулейманов и Сенько.

Когда до дверей костела осталось метров десять, Сулейманов, держа наготове автомат, вскочил во весь рост и устремился к зданию. Горецкий и Сенько последовали за ним. Справа застрочил крупнокалиберный пулемет, но храбрецы были уже в безопасности.

Вход в костел был завален мешками с песком, лишь в самом верху высокого дверного проема зияла брешь, пробитая снарядом. Бросив в нее противотанковую гранату, Горецкий быстро взобрался на вершину завала и спрыгнул вниз, на каменные плиты. Сулейманов и Сенько ни на шаг не отставали от офицера, в котором они по-прежнему видели комсорга батальона.

В костеле как будто никого не было. Вдруг сверху раздалась автоматная очередь, за ней вторая, третья… Бойцы, прильнув к стене, словно по команде, вскинули свои автоматы.

Посыпалась штукатурка, на пол рухнул гитлеровец. Сенько вставил новый диск и, ведя огонь короткими очередями, стал взбираться по винтовой лестнице наверх. На одной из площадок на него сзади навалился фашистский солдат. Сенько упал, над ним сверкнул штык, но в это время Горецкий сразил фашиста автоматной очередью. Сулейманов стрелял по темным углам костела. Вдруг кто-то из гитлеровцев дико закричал:

— Гитлер капут! Гитлер капут!

Горецкий, держа наготове гранату, выглянул из-за балки. Подняв руки, на коленях стоял немецкий солдат. Подойдя ближе, Анатолий увидел, что тот был прикован толстой железной цепью к стропилам. Рядом с ним стоял пулемет.