Фридрих Великий - [66]
Однако с дипломатической точки зрения важно выступать в маске храбреца, контролирующего стратегическую ситуацию. Военная репутация Пруссии была по-прежнему высока и оказывала влияние на колеблющиеся государства, а это означало многое. В конце февраля 1745 года Фридрих сообщил в Лондон о намерении вернуться в Богемию. 14 марта в Потсдаме он заложил первый камень в фундамент здания, которому суждено было стать его любимым Сан-Суси. На следующий день король выехал в войска в Силезию и снова основал двор и военный штаб в Бреслау. Казалось, в грядущей кампании инициатива будет на стороне Австрии, а Фридриху, несмотря на смелые заявления о возвращении в Богемию, придется отражать австрийское вторжение. Войска неприятеля под командованием Карла Лотарингского сосредоточивались у Оломоуца в Моравии. Фридрих хотел позволить им выйти за пограничные горы, расположиться в Силезии, а затем дать сражение на равнине.
Формально Франция находилась в состоянии войны с Австрией лишь для того, чтобы поддержать законные претензии императора. Формально Пруссия всего лишь действовала от имени императора. Но император умер, и всем было известно, что у Австрии есть твердое мнение по поводу того, кто должен стать его преемником. Оно явно отличалось от того, которого придерживались прежний император из Баварского дома, и те, кто действовал от его имени. Декорации, однако, изменились. 22 апреля Бавария заключила мир с Марией Терезией. Юный курфюрст признал Прагматическую санкцию. Фридрих узнал, что Франция, возмущенная происходящим, вынашивает идею попытаться оторвать Саксонию от австрийского союза и поддержать ее курфюрста, короля Польши, как претендента на императорский трон. «Этого не будет, пока я дышу», — резко отозвался король, хотя в феврале он рассматривал такой вариант в качестве альтернативы австрийской кандидатуре и вновь обдумывал его в июле. Теперь Фридрих также понял, что не стоит надеяться на выгодный мир через посредничество России.
Формально Пруссия состояла в мире с Британией и Голландией, хотя оба государства подписали пакт с Австрией и Саксонией, ее противниками. Фридрих же все еще пытался убедить Британию принять на себя роль честного посредника в обеспечении всеобщего урегулирования, не ущемляющего его интересы. Несмотря на то что Саксония могла оказаться главным противником, предоставила помощь Австрии в недавней кампании, выдвигала претензии Пруссии в связи с прохождением ее армии через курфюршество в предыдущем году, формально у Пруссии был с ней мир. Послания Фридриха Подевильсу в Берлин написаны, как всегда, немного насмешливым, но красивыми стилем: «Я снял шляпу перед ветряной мельницей. Адью, дорогой Подевильс, постарайся быть таким же хорошим философом, как и политиком!» Министр беспокоился и очень суетился в связи с возможностью саксонского вторжения в Бранденбург, король попросил его успокоиться — значение имела лишь постоянная готовность покинуть этот мир с его предрассудками и имуществом, вещами, тщеславием и престижем. «Оставайся в уверенности, — говорил он ему двумя неделями позже, — что я и сам вижу трудности ситуации, в которой нахожусь, быть может, даже отчетливее, чем ты». Фридрих обладал даром в самые опасные моменты соединять в единое целое чушь, слова утешения и уверенности. Это всегда действовало. Тем не менее он решил перевести правительство из Берлина в Магдебург.
Ведя переписку и изучая состояние армии после неудач 1744 года, Фридрих мог бы позавидовать, обладай он даром предвидения, простоте грядущего столетия с его четким разграничением войны и мира, практикой однозначного разрыва дипломатических отношений, точными определениями, истинными или умозрительными, того, в чем заключаются государственные интересы, а также мораль международных отношений. Для него и его современников война и интенсивность, с которой она ведется, были, как позднее высказался Клаузевиц[108], продолжением политики другими методами[109]. Они оказались неизбежными. 19 мая Фридрих получил сведения, что австрийцы и саксонцы, собрав 60-тысячную армию, двинулись из Моравии и Глаца на Силезию. Он приказал сосредоточить прусскую армию в нескольких милях к северу от Швейдница, в сорока милях от Бреслау.
Как Фридриху сообщили 21 мая, из мест, далеких от Моравии и Силезии, пришли многообещающие известия. Под Фонтенуа в Нидерландах, или, как называл это место прусский король, Лезом, французы во главе с Морицем Саксонским 11 мая нанесли поражение австро-голландско-британским войскам. К тому же британцы вскоре будут вынуждены вывести свои войска с континента для борьбы с якобинским восстанием под руководством принца Чарлза Эдварда Стюарта, тем летом вспыхнувшим в горных районах Шотландии. «Ребенок, — писал Фридрих о Чарлзе Эдварде, — высадившийся в Шотландии без войск и поддержки, вынудил короля отвести войска, обороняющие Фландрию, чтобы подпереть качающийся трон. Франция поступила мудро, она обязана победами во Фландрии и Брабанте этой диверсии». Судьба, видимо, начала отворачиваться от Австрии и ее союзников, и в Центральной Европе Фридрих теперь сосредоточил армию, примерно равную по численности австро-саксонскому противнику, — 60 000, включая 17 000 кавалерии и 54 тяжелых орудия под его личной командой. Король намеревался ждать противника на Силезской равнине севернее Моравских гор, а завлечь его туда предполагалось при помощи войск генерала дю Мулена из Швейдница, которые должны будут отступать перед австрийцами, когда те появятся, создавая впечатление отхода в сторону Бреслау. Он распространил дезинформацию: пруссаки очень встревожены возможностью быть отрезанными от Бреслау.
