Фридрих Великий - [227]

Мирные договоры были подписаны в начале 1783 года. Фридрих считал, что фактор экономики стал решающим. Он немедленно приказал Гольцу обсудить с Франклином, американским представителем в Париже, возможность торгового соглашения между Соединенными Штатами и Пруссией. Первоначально он ошибочно предполагал, что некоторые штаты с наступлением мира могут вернуться к полуколониальным отношениям с Британией. Этого не произошло, и Фридрих без промедления поспешил воспользоваться выгодами новой ситуации.

Финкенштейн по-прежнему преданно служил в Берлине, а его коллега, граф Эвальд Фридрих фон Герцберг, стал частым гостем в Сан-Суси — редкая привилегия для министра[352]. Фридрих порой требовал от Финкенштейиа сведения о прошлых событиях — датах встреч, местах, статистике. Сотрудникам Финкенштейиа приходилось иметь дело с вопросниками по фактам, имевшим только одно назначение: Фридрих писал.

Король писал не только о политике; в трактате по германской литературе, опубликованном в 1780 году, он подверг атаке варварскую, по его мнению, природу немецкого языка. Пренебрежительное отношение Фридриха к родному языку и его безразличие к немецкой литературе часто были причиной возмущения в Германии — все оставалось по-прежнему, хотя это был период, когда уже творил Гёте. Однако его мысли чаще занимали собственная жизнь и судьба Пруссии, которую ему вскоре предстояло передавать в другие руки. Король, уже в 1779 году, написал отчет о предшествующих пяти годах, доведя до текущего года рассказ о своем правлении, «Histoirde топ Temps», попутно дав характеристику молодому императору, Иосифу и включив в текст длинную запись с предупреждением о неизменных амбициях Австрии. В 1782 году он написал отдельный трактат «Considérations sur l’état politique de l’Europe»[353], ставший его политическим завещанием. Он проникнут неприкрыто пессимистическим духом. Если бы правители Пруссии не были решительны и сильны, то их государство исчезло бы с лица земли. Германия вслед за этим стала бы унитарным государством наподобие Франции под властью Габсбургов. Суверенные германские монархи исчезли бы. Может, кому-то еще посчастливится такое увидеть; по для мыслящих по-иному — а к какому разряду будет относиться Пруссия, не вызывает сомнений — какую найти альтернативу? Откуда появятся альянсы для создания противовесов? Если Франция продолжит поддерживать тесные отношения с Австрией, то каков будет выбор? С Англией? Всегда, писал он, ненадежный партнер. С Оттоманской Пор-той? Возможно, но бесполезно, разве только для нескольких мелких военных диверсий. Если германским государствам будет противостоять союз Австрии — с одобрения Франции — и России — а когда он писал эти строки, такое казалось наиболее вероятным, — то где искать помощи центральноевропейским монархам?

Фридрих сам отвечал на собственный вопрос. В единстве. И побуждающим мотивом для того, чтобы вновь попытаться добиться германского единства, независимого от мощи Австрии, являлось поведение императора.

Иосиф, энергичный и гордый, с самого момента вступления на престол продемонстрировал отсутствие понятий реализма и практичности. Памятным примером этого является его решение попытаться улучшить во всех областях — экономической, социальной, юридической — ситуацию в Австрийских Нидерландах. Там много лет должность имперского губернатора занимал дядя Иосифа, старый и знаменитый противник Фридриха, эрцгерцог Карл Лотарингский. Его правление было мудрым, полезным и популярным. Иосиф же решил, что все можно еще улучшить, и когда Карл умер, незадолго до смерти Марии Терезии, император назначил на пост губернатора свою сестру, эрцгерцогиню Марию Кристину. Она намеревалась проводить реформы, которые диктовал император.

Во-первых, внутри страны необходимо установить большую религиозную терпимость, это было любимым коньком Иосифа. Некоторые конкретные законы нарушали этот принцип — население, будь то фламандцы или валлоны, было католическим, а существовавшие предрассудки уходили корнями в религиозные войны. Во-вторых, существовал так называемый «Договор о границе» («Barrier Treaty»). В соответствии с ним в некоторых шельдских городах размещались датские гарнизоны, так что плавание по Шельде, а значит, и торговля Антверпена регулировались другим государством. Иосиф выступил с заявлением к Голландии относительно подобного положения вещей, которое он находил устаревшим и неоправданным. Принцесса Оранская, племянница Фридриха, поинтересовалась его мнением.

Точка зрения Фридриха была проста. Император явно считает, что «Договор о границе» просуществовал уже достаточно долго. Заинтересованными сторонами в этом вопросе выступали Британия, Голландия и Франция. Британия находилась в состоянии войны с Голландией начиная с 1780 года, когда по наущению России датчане присоединились к так называемому вооруженному нейтралитету континентальных государств по защите от претензий и действий Британии на море. Поэтому датчане не могли ожидать помощи с этой стороны. Молодая королева Франции уже произвела на свет наследника престола, так что для Франции влияние Австрии в это время было первостепенным. При наличии враждебно настроенной Британии и Франции, симпатизирующей Австрии, мало что может встать на пути амбиций императора. Фридрих писал, что племянница должна смотреть на вещи реально.