Фридрих Великий - [193]

Фридрих подозревал в распространении слухов Шуазеля. Переговоры о торговом соглашении между Францией и Пруссией продвигались медленно, и в апреле Фридрих прекратил обсуждения. Он был настолько скептически настроен относительно французских финансов, что сомневался, сможет ли Франция принимать эффективное участие в европейских делах еще какое-то время, не говоря уж о том, чтобы затевать войну. Прусский посланник в Париже, фон Гольц, пытался заполучить торговый договор и несколько раз встречался с Шуазелем; теперь он сообщал Фридриху о планах помощи французов туркам против России. Они будут стараться привлечь и Пруссию, предложив ей епископство Варми и герцогство Курляндское, — нереалистичные предложения, как Фридрих презрительно отметил: «Это показывает, как мало разума в настоящее время у Франции!» Французы поддерживали в Польше движение «конфедератов», имевшее антирусский характер. Когда Фридрих узнал, что принц Карл Курляндский, дядя герцога, едет через Глогау, чтобы присоединиться к «конфедератам», он приказал арестовать его вместе со спутниками и предложил герцогу прислать кого-нибудь для сопровождения их домой. Принц Карл, женатый на одной из родственниц Красинского, был ярым сторонником «конфедератов».

Фридрих повсюду усматривал руку Франции. Шуазель, писал он, не имеет устойчивых позиций, ежедневно меняет точку зрения и действует бессистемно. И он хладнокровно реагировал на поведение французов, выходящее за рамки его протокольных стандартов. Французский посланник в Берлине, граф де Гин, обратился непосредственно к королю с просьбой о разрешении представить ему двух приехавших французских офицеров, и Фридрих переадресовал ее Финкенштейну: «Я не намерен принимать письма от иностранных министров, которые по случаю оказались здесь, или вступать с ними в непосредственную переписку». Шуазель стал для Фридриха чем-то вроде Бьюта, bête noire[303]. Король говорил, что он сует пос не в свои дела, глупый, самонадеянный путаник. В его характере много malignité[304]. Фридрих поведал Генриху немало рассказов о зверствах французов на Корсике. Французские войска, писал он, позволяли себе без разбора избивать корсиканцев, убивали всех, включая грудных младенцев. Его отношение к Франции было прохладным, и ему не правились заявления французов о намерении принять сторону Турции в русско-турецкой войне. Они также активно поддерживали «конфедератов», и среди плененных русские обнаружили девять французских офицеров.

В это время Фридрих с не меньшей прохладой относился и к Британии. В апреле 1769 года король говорил, что мысль о контактах с Британией ему глубоко отвратительна, поскольку она во время войны заставила его потерять к ней всякое доверие. Он не желал допускать Британию к договорам, какие мог заключить с Россией, — это могло слишком усилить последнюю. Его, однако, очень интересовали нарастающие трудности Британии в отношениях с американскими колониями. Он спрашивал Митчела, действительно ли британское правительство надеется уладить свои дела там. «Да, — отвечал Митчел, — наши шансы там хороши». К этому Фридрих относился скептически. Во время недавней войны между колониями Британской Америки и Францией пышным цветом расцвела контрабандная торговля, и как следствие там были усилены контроль и гарнизоны; на колонии распространили британский гербовый сбор. Фридрих не сомневался, что вызванное этим открытое возмущение в скором времени выплеснется на поверхность, и говорил об этом. Он считал британское правительство лорда Норта слабым и ни на что не способным и нисколько не удивился, услышав, возможно, с определенным злорадством, о проблемах Британии, возникших в связи с беспорядками в Бостоне, вспыхнувшими на следующий год. «Им потребуется великое искусство, чтобы избежать последствий», — сказал король и выразил сомнение, что англичане им располагают.

Фридрих сосредоточился на грядущем визите императора Иосифа; было уже обговорено, что встреча состоится в Нейссе, в Силезии, начиная с 25 августа 1769 года, во время маневров прусской армии.

Фридрих к этому времени пользовался среди европейских суверенов большим личным авторитетом. Тем не менее он беспокоился о деталях подготовки к визиту главы дома Габсбургов. Это был не государственный визит. Иосиф прибывал по приглашению другого монарха посмотреть на войска, участвующие в полевых учениях, и получал возможность воспользоваться его гостеприимством. Но такого рода события при всех попытках создания неформальной атмосферы и освобождения от протокольных норм могли быть более показательны, чем самые строгие церемонии, и Фридрих забрасывал Рода вопросами. Является ли подходящей резиденцией дворец епископа в Нейссе? Слуги двора Фридриха будут предоставлены в распоряжение императора — будет ли это сочтено правильным? Он предлагал устроить орудийный салют из крепостных пушек. Захочет ли император обедать тет-а-тет с хозяином или с членами семьи? Собирается ли Иосиф брать с собой верховых лошадей или предпочтет воспользоваться лошадьми Фридриха? Все должно быть сделано так, чтобы визит стал успешным и приятным.