Фридрих Львиный Зев верхом на шмеле - [26]

— Номера? — переспросил Фридрих.

— Ну да, развлекательная программа, — пояснил палочник и стал убирать стаканы. — Начало в шесть.

— Тогда пойдем-ка займем места, — сказал Брумзель и потянул Фридриха за собой.

— Но, Брумзель, — зашептал Фридрих по дороге к столику так тихо, как только мог, — если сейчас будет какая-то развлекательная программа, мы же не сможем никого ни о чем расспрашивать! А мы здесь за этим!

— Ты что, думал, что мы ввалимся сюда с криком: «Кто хочет нам что-нибудь рассказать?» — возразил Брумзель. — Нет, надо вести себя естественно. Сначала поесть супа и посмотреть программу, а потом, когда все уже чуток выпьют и станут поразговорчивее, работать будет гораздо сподручнее.

Брумзель протащил Фридриха через весь зал. Наконец они остановились у столика, за которым уже сидело несколько мрачного вида неразговорчивых существ. На веселое приветствие Брумзеля и Фридриха они все-таки слегка улыбнулись — видимо, злы они были только на мир в целом. Фридрих с Брумзелем втянули головы в плечи и стали дожидаться своего супа.

Тут на сцену вышел кузнечик в сером котелке и остановился перед зеленым бархатным занавесом.

— Почтеннейшая публика, — начал он с наигранным подобострастием, которое вызвало смешки среди зрителей, — сегодня вечером в «Зеленом гроте» вашему вниманию будут предложены уникальные номера и потрясающие трюки! За музыкальное сопровождение отвечает обворожительная мадемуазель Эльза, — он кивнул в сторону осы, сидевшей у сцены с большим красным аккордеоном на коленях. — Итак, мы начинаем! Встречайте: великий Коцинелл и Пепе!

Кузнечик спрыгнул со сцены, и на его место выползла божья коровка. Жук с трудом притащил с собой табуретку, на которую и уселся. Потом из-под надкрыльев он выудил куклу-варежку.

— О, чревовещатель! — обрадовался Брумзель.

— Пепе, как у тебя нынче дела? — обратился Коцинелл к кукле, тоже божьей коровке.

— Не очень, — пропищал Пепе. Мандибулы у Коцинелла при этом не шевелились. — Я как-то странно себя чувствую.

— Неужели у тебя опять черная полоса? — сочувственно спросил Коцинелл и замолчал. Он, видно, ждал реакции зала, но никто не засмеялся. Тогда он продолжил: — Не понимаю, откуда они у тебя вообще берутся? Ты же в крапинку, а не в полоску!

Никто не захихикал даже из жалости. Коцинелл оскорбленно хмыкнул и перешел к следующей остроте. Пепе запищал:

— Какие интересные люди собрались здесь сегодня! Вот с той куколкой в первом ряду я бы не отказался потанцевать!

— Да, но только придется подождать, пока она не вылупится, — заметил Коцинелл.

В последнем ряду кто-то засмеялся, но тут же замолчал.

— Что-то шутки у него так себе, — прошептал Фридрих Брумзелю.

Великий Коцинелл решил дать публике еще один шанс.

— Скажи, Пепе, чем отличается стол от жука?

— Не знаю!

— У стола четыре ножки, а у жука — шесть, — выдал Коцинелл с натянутой улыбкой.

— А еще стол так бездарно не шутит! — крикнул кто-то с левой стороны.

Тут Коцинелл бросил куклу на сцену и с оскорбленным видом заковылял прочь. Оса заиграла туш, публика воодушевленно зааплодировала — впрочем, не Коцинеллу, а тому, что он закончил свое выступление.

Тут уж времени и энергии на объявление следующего номера тратить было нельзя. На сцене срочно, очень срочно должно было начаться что-то захватывающее. Две ящерицы проворно втащили туда большой деревянный диск на подставке.

— Что сейчас будет? — спросил Фридрих. На диске виднелось множество царапин и порезов. — Не будут же они устраивать фокус с метанием ножей, или как?

Прежде чем Фридрих получил ответ, на сцену выбежала орешниковая соня в красном купальнике, облокотилась на диск и просунула все четыре лапки в кожаные петли, закрепленные по его краям. За ней вышла девушка в поношенном полосатом костюме, опоясанная ремнем, за который действительно были заткнуты ножи.

— Добрый вечер, — обратилась девушка к публике. — Меня зовут Труде, а это — моя обворожительная помощница Нелли. Мы сейчас представим вам номер, от которого у вас точно захватит дыхание!

— Ваш суп, — гнусаво произнес кто-то рядом с Фридрихом и поставил на стол две дымящиеся мисочки. Но ни Фридрих, ни Брумзель особого внимания на суп не обратили: они оба сидели, уставившись на сцену.

— Ой-ей-ей! — заохал Фридрих. — Как думаешь, с какого раза она попадет?

— Надо было тебе поставить на это, — сказал сосед по столу особенно мрачного вида. — Там, за стойкой, можно ставку сделать.

— Ставку на то, что в соню попадет нож? — с ужасом переспросил Фридрих.

— Да. Каждый вечер толпа туристов ставит на это, — собеседник ухмыльнулся. — И каждый вечер «Грот» на этом неплохо зарабатывает. Завсегдатаи знают, что Труде никогда в помощницу не попадает, она слишком хороша для этого. Но на то, чтоб это и до туриста дошло, нужна парочка вечеров.

Тем временем метательница ножей заняла позицию перед своей жертвой и прицелилась. Нелли выглядела совершенно спокойной. Фридрих не мог больше на это смотреть и зажмурился.

Первый нож просвистел по воздуху и — хлоп! — воткнулся в край мишени. За ним тут же последовал второй. Соня всё так же весело следила за происходящим. Зрители начали аплодировать. Этот номер был явно поинтереснее несмешного чревовещателя.