Фрейлина Её величества. «Дневник» и воспоминания Анны Вырубовой - [17]
Было 11 часов вечера. Мамина карета только-что отъехала. Соловушка обыкновенно уходил через балкон минут десять спустя и шел по направлению к гим…[99].
В этот вечер Мама была особенно жестока: я должна была охранять любовь того, кто меня когда-то любил…. Я отпустила Зину[100] и Берчика[101] и сидела одна. Вдруг — звонок. Я узнала звонок мужа. Я крикнула Соловушке, он мог еще выпрыгнуть в окно. На столе остались его перчатка и хлыст. Муж вошел и нервно и быстро прошел к себе. Потом вернулся. Увидел перчатку и хлыст. И вскипел:
— Чья это перчатка? Чей хлыст?
Я молчала.
— Здесь был Орлов?
— Да, был.
— Б…! — крикнул он и дал мне пощечину.
Я хотела что-то сказать, но он так толкнул меня, что я ударилась о выступ печки. На мой крик прибежала Зина.
Что могла я сказать моему мужу? Могла ли выдать ту, для которой он приходил? Могла ли простить пощечину, которой не заслужила? Могла ли я жить с человеком, которого не любила и который меня оскорбил?
В эту ночь я уехала к отцу. С замужеством моим было покончено.
Мой Соловушка! Твоя любовь не дала мне ничего, кроме оскорблений.
После всего этого я никого и никогда не полюблю… Мама этому не верит. Но я знаю, что это так.
26 декабря — 8.
Сплетни! О, какие сплетни!
Соловушка отличился на усмирении в Эстляндии, и Папа благоволил к нему. Нас обливали помоями… Папа в них захлебывался. Нервничал. Отправка Соловушки в Египет была решением Папы.
Забавно. В ту же ночь, когда муж дал мне пощечину, двумя часами позже разыгралась еще одна печальная комедия. Это было уже во дворце. После скандала со мной мой муж (бедный, он тоже был жертвой царей!) пошел в офицерское собрание. Там собираются все великие князья и все сиятельные б…. Что он там говорил, не знаю. Там был Ромочка, и через час Папа знал уже все, что у нас произошло (имен не называли, но он узнал). Он пришел к Маме. Что сказал он Маме, не знаю, но он отшвырнул ее.
И объявил ей, что Соловушка будет через три дня выслан.
Было так: Вырубов лечился за границей[102], а Соловушка — в Египте. Они выехали почти в один день. Папа еще раз показал свою дурость: он хотел избежать скандала и еще больше раздул его. Такова его манера играть с огнем и подливать в него масла.
9 августа.
Припадок у Мамы продолжался 6 минут. Но самое ужасное, что в бреду она называла его имя. Папа смотрел на нее с ужасом. Вечером он спросил меня:
— Если Мама умрет, будет ли Маленькому хуже?
И затем:
— Если что-нибудь случится, я буду тому причиной. Я оскорбил ее. Царицу нельзя так оскорблять…
И прибавил:
— Но я люблю ее и боюсь ее потерять. С ней я потеряю много.
11-го.
Маме лучше.
Может быть, это было в первый раз, что она скрыла от меня такое большое горе и еще большее оскорбление. Я узнала, что в ту ночь, когда у меня произошел разрыв с мужем, во дворце был какой-то скандал… Я узнала это не от Мамы.
Вот как она об этом рассказывает:
— Ники вернулся рассерженный, как никогда. Сжал мне руку до боли и выругался скверно, по-русски… И, когда я встала, чтобы уйти, он толкнул меня, я упала в кресло. Тут он что-то крикнул. Потом я поняла: «…с сыном в монастырь!»… Это было ужасно, этого я никогда не забуду и не прощу!.. Потом он спросил меня, пойду ли я опять к нему. Я сказала, что пойду. Тогда он сказал: «Что же, пойдешь на кладбище?»
После этих слов Мама заболела, она хворала несколько дней. Припадки стали, сильнее. Ее терзал вопрос, как умер Соловушка.
3 мая.
Смерть Соловушки поразила нас обеих. Но мое положение было лучше: я могла открыто оплакивать его. Он был жертвой… А Мама?
Только у меня могла она его оплакивать, ужасая меня своими воспоминаниями. Мама была на его похоронах. Это был первый случай. Из-за этого было много толков. Мы ходили на кладбище[103] вместе и носили цветы.
4 июня.
Отец опросил меня вчера, верю ли я в то, что Соловушка умер естественной смертью. Как из мешка посыпались насмешки, грязные намеки, недосказы. Каждый поцелуй Мамы, каждое слово — все было смешано с грязью, все расценено. Сколько платила ему Мама за его ласки… Как печально! Какая гадость, какая грязь!
Я говорю, неужели же нельзя любить прекрасную молодую женщину только потому, что она царица? Отец говорит — нельзя. Но почему же, почему?
6 июня.
Кто отец Маленького?
Этот вопрос носится в воздухе. Об этом говорят у Гневной, в салоне Бекеркиной, в полку[104], на кухне и в гостиной царя. Как гадко! Как скверно! Маленький — сын Папы, это ясно. Если сплетни будут продолжаться, в. к. Петр Николаевич[105] и в. кн. Милица Николаевна будут высланы первыми.
(Русский текст).
7 августа — 10.
Одного понять не могу — как это случилось, что великие княгини Анастасия[106] и Милица от старца[107] отвернулись? Кто его привел? Кто ему открыл двери дворцов? Кто привел его к Папе и Маме? Николай Николаевич[108].
Еще недавно, когда Анастасия Николаевна не была великой княгиней, Мама ее очень любила.
— Она, — говорила Мама о ней, — женщина большого ума и светлых глаз. Она видит лучше и дальше многих. Государственный деятель! Я очень любила ее слушать. Мне с ней легко. Но доверяться ей нельзя. Она может быть искренна только с теми, от кого взять нечего. А чуть почувствует, что есть чем поживиться — пошла хитрить, лукавить.
