Фрейд и Льюис. Дебаты о Боге - [6]
В другом письме, написанном несколько недель спустя, Фрейд продолжает рассказывать о своей внутренней борьбе: «Самое худшее в этом, особенно для меня, состоит в том, что научное изучение всех вещей, похоже, требует признать бытие Бога»[22].
Возможно, он вытеснил из сознания свой опыт «теиста в силу необходимости». Выступая перед Бней-Брит («Сынами Завета»), семидесятилетний Фрейд заявил: «С еврейством меня не связывали (стыдно это признать) ни вера, ни национальная гордость, ибо я всегда был неверующим»[23]. Если аргументы Брентано в пользу бытия Бога оказались столь убедительны, то что мешало ему их принять, «сдаться» перед разумными доводами, которые он не мог «опровергнуть»? Отчасти это объясняется влиянием других людей, важных для молодого Фрейда в долгие годы познания медицины.
Во-первых, в письмах к Зильберштейну Фрейд упоминает и о другом философе, чьи труды он читал, – о Людвиге Фейербахе. «Благоговею перед Фейербахом превыше всех иных философов», – писал он другу в 1875 году[24]. Людвиг Фейербах, родившийся в 1804 году, изучал богословие в Гейдельбергском университете, был учеником Гегеля, в своих работах критиковал богословие, утверждая, что отношения с другими – «Я-и-Ты» – более убедительны, чем отношения с Богом. Сам он называл себя верующим, но его труды подпитывали атеизм и Маркса, и Фрейда. Основной тезис его труда «Сущность христианства» состоит в том, что религия – просто проекция потребностей человека, осуществление его глубинных желаний.
Цель его книги, по словам Фейербаха, – «разрушение иллюзии». В заключительной части он кратко подводил итоги своего философского творения: «Мы показали, что сущность и объект религии – это всегда человек; мы показали, что божественная мудрость – это мудрость человеческая; что тайна теологии – это антропология; что абсолютный разум – это так называемый ограниченный субъективный разум»[25]. Много лет, уже во взрослой жизни, Фрейд продолжал работать над теми выводами, которые можно было сформулировать из утверждений Фейербаха.
Были и другие предпосылки, из-за которых Фрейд мог отказаться от духовного мировоззрения. Это, в частности, и культурная среда Европы конца XIX-го и начала XX веков, и особая атмосфера медицинского факультета, где учился будущий основатель психоанализа. В конце XIX века вышло много публикаций, посвященных конфликту науки и религии. Две известные книги: «История конфликта между религией и наукой» Джона Уильяма Дрейпера и «История битвы науки с богословием в христианском мире» Эндрю Диксона Уайта – хорошо передают тогдашнее умонастроение. Историк Питер Гэй говорит о «мощном заряде антиклерикализма и секуляристского презрения к религии» европейской культуры в годы студенчества Фрейда[26]. Этим было пропитано и сообщество медиков, расположения которого отчаянно искал Фрейд, – и как начинающий профессионал, и позже, когда он желал, чтобы оно приняло его теории.
Фрейд работал в лаборатории Эрнста Брюкке, представителя физиологов, пытавшихся построить биологическую науку на чистом материализме. В автобиографии Фрейд упоминал, что этот человек для него «значил больше, чем кто-либо еще во всей жизни»[27]. Как и многие другие преподаватели медицинского факультета, которыми восхищался Фрейд, Брюкке решительно отвергал духовное мировоззрение и утверждал, что науку невозможно примирить с религией и что истина постигается исключительно научным методом. Позже Фрейд писал: «Нет другого источника познания вселенной, кроме того, что мы называем исследованием»[28].
Фрейд страстно желал получить престижную профессуру в Венском университете. В этом ему отказывали годами. Его коллеги, которые проучились столько же, сколько и он, получали профессорские места, а Фрейд год за годом видел, как кто-то в очередной раз его обходит. Он устал от пассивного ожидания, решил действовать через своего влиятельного друга-политика – бывшего пациента – и в конечном итоге получил желанное назначение. Обычно, как замечал Фрейд, этого дожидались четыре года, ему же пришлось ждать семнадцать лет. Один пожилой профессор физиологии сказал, что в некоторых официальных кругах к Фрейду относятся настороженно. Кроме того, двое профессоров, поддержавших его кандидатуру, напомнили ему об антисемитских настроениях в Австрии и намекнули, что ему, возможно, предстоит столкнуться с неприятием[29].
В годы учебы Фрейда на медицинском факультете и политику Австрии, и умы народа окрашивал яркий антисемитизм. Не избежали его и медики. Евреи в Вене в конце XIX века жили в атмосфере психологического холокоста – предвестии событий, произошедших при нацизме поколение спустя. Медицинскую литературу тех лет пропитывали расизм и антисемитизм. По словам историка Сандора Гилмана, медицинские журналы отражали идеи XVIII века о том, что «евреи глубоко порочны… и склонны ко многим заболеваниям»[30]. Официальный биограф Фрейда Эрнест Джонс утверждал, что Фрейд, «подобно многим евреям, замечал мельчайшие признаки антисемитизма и немало страдал уже со школьных лет, а особенно в Венском университете, ибо антисемитизм просто пронизывал столицу»
