Фрейд и Льюис. Дебаты о Боге - [54]
Джой переехала в «Килнс», дом Льюиса. В мае Льюис писал: «Джой дома… в больнице ей уже ничем не помогут… она прикована к постели. Но, слава Богу, боли нет… и настроение у нее часто хорошее». Священник Байд еще до их венчания молился о выздоровлении Джой; молился и Льюис. Затем, как уверяли многие, свершилось чудо. Джой начала поправляться и ходить. Она писала подруге в июне 1957 года: «Нам с Джеком удается быть на удивление счастливыми, учитывая наши обстоятельства»[341]. В июне они полетели в Ирландию – провести там отложенный медовый месяц. Как говорили навещавшие их друзья, Льюис жил с женой в «абсолютном счастье и довольстве». Как-то раз он сказал другу: «Никогда не ожидал на седьмом десятке лет обрести то счастье, которого у меня не было в двадцать». Джой уже много лет мечтала побывать в Греции, и в апреле 1960 года они, вместе с другой парой, провели там десять дней каникул.
Джой ехала в Англию в надежде увидеть Льюиса – она не только встретилась с ним, но и разрушила всю его защиту, просто проигнорировав знак «Прошу не мешать». Они наслаждались друг другом три года и четыре месяца. Письма Джой того времени, по словам биографов, «переполнены счастьем». «Вы бы решили, что это медовый месяц двадцатилетних молодоженов», – писала она и открыто говорила о мастерстве мужа в постели. В книге «Настигнут радостью» Льюис писал: «В эти годы мы с женой праздновали любовь, каждое ее проявление. Ни один уголок сердца или тела не остался неудовлетворенным»[342].
Если мы сравним то, как Фрейд и Льюис выражали свою сексуальность, то увидим, что Фрейд был гораздо сдержаннее. Большинство биографов считает, что у Фрейда не было сексуального опыта до брака (по достижении им тридцати лет). Похоже, в браке он был сексуально активен лишь несколько лет. Человек, породивший новую сексуальную свободу, сам проявлял сексуальность лишь десять лет жизни из восьмидесяти трех – можно ли это себе вообразить? А если так, то почему? Быть может, прав Льюис, и у Фрейда сексуальность вызывала испуг и отвращение – как у венских дам, которых он лечил?
Льюис был, несомненно, активнее в сексуальной жизни. В свои поздние годы он с жаром наслаждался любовью женщины, ставшей его другом, а потом – любовницей. После обращения и до брака, когда он, похоже, впервые в жизни смог держать под контролем свои сексуальные влечения, он был весьма доволен самим собой и своими отношениями. Почему? Ответ на этот вопрос поможет найти мое исследование среди гарвардских студентов.
До обращения, описывая свои сексуальные отношения, студенты оценивали их как «менее чем удовлетворительные» и говорили, что те не дают им желанной эмоциональной близости. Они жаловались на глубокое одиночество и ощущение самих себя отдельно от остальных. В целом их сексуальная активность являлась отчаянной попыткой преодолеть одиночество. После обращения они, подобно Льюису, начали пытаться жить по жестким библейским нормам: воздержание либо абсолютная верность в браке. Да, эти суровые ограничения резко отличались от их поведения в прошлом и от норм современного общества, но эти четкие границы выгодно отличались от полного их отсутствия, помогая им избавиться от замешательства и относиться к представителям другого пола «как к людям, а не как к сексуальным объектам»[343].
Может, клинический опыт привел к подобным убеждениям и Фрейда? Остается только догадываться. Несомненно, воспитывая детей, он предлагал им четкие рамки, которых придерживался и сам, это резко контрастировало с его призывом к «раскрепощенной сексуальной жизни». И может, подобно Льюису, он сделал мудрый вывод: «Счастье, даже в этом мире, требует немалых ограничений»[344].
7. Любовь
Вся любовь – сублимация секса?
Фрейд и Льюис много писали о любви. Оба понимали, что термин «любовь» используется легкомысленно, слово это имеет разные значения, а потому ему следует дать четкое определение. Мы «любим» страну, собаку, детей, друзей, родителей, супруга – и одно слово обозначает совершенно разные понятия.
Фрейд делил все проявления человеческой любви на две категории: сексуальная (половая) любовь и такая любовь, где сексуальное желание не осознано. «Неточность употребления слова “любовь” в языке имеет генетические основания, – писал Фрейд в “Недовольстве культурой”. – Люди называют “любовью” отношения мужчины и женщины, создавших семью ради удовлетворения сексуальных потребностей. Но слово “любовь” описывает и теплые чувства между родителями и детьми, а также между братьями и сестрами в семье»[345]. Любовь между мужем и женой – это «половая любовь»; любовь между братьями и сестрами, между детьми и родителями – это «любовь с вытесненным мотивом» или «привязанность». Либидо – психическая энергия эроса – может проявляться открыто в эротических взаимоотношениях либо сублимироваться и оставаться неосознанной: «Любовь с вытесненным мотивом изначально была в полной мере чувственной и остается таковой в бессознательном. Обе они – и откровенно чувственная любовь, и любовь с вытесненным мотивом – выходят за рамки семьи и строят новые связи с прежде чужими людьми. Половая любовь порождает новые семьи, а любовь с вытесненным мотивом – “дружеские” связи»
В новой книге автор Н. Мальцев, исследуя своими оригинальными духовно-логическими методами сотворение и эволюцию жизни и человека, приходит к выводу, что мировое зло является неизбежным и неустранимым спутником земного человечества и движущей силой исторического процесса. Кто стоит за этой разрушающей силой? Чего желают и к чему стремятся силы мирового зла? Автор убедительно доказывает, что мировое зло стремится произвести отбор и расчеловечить как можно больше людей, чтобы с их помощью разрушить старый мир, создав единую глобальную империю неограниченной свободы, ведущей к дегенерации и гибели всего человечества.
В атмосфере полемики Боб Блэк ощущает себя как рыба в воде. Его хлебом не корми, но подай на съедение очередного оппонента. Самые вроде бы обычные отзывы на книги или статьи оборачиваются многостраничными эссе, после которых от рецензируемых авторов не остаётся камня на камне. Блэк обожает публичную дискуссию, особенно на темы, в которых он дока. Перед вами один из таких примеров, где Боб Блэк, юрист-анархист, по полочкам разбирает проблему преступности в сегодняшнем и завтрашнем обществе.
Вернер Хамахер (1948–2017) – один из известнейших философов и филологов Германии, основатель Института сравнительного литературоведения в Университете имени Гете во Франкфурте-на-Майне. Его часто относят к кругу таких мыслителей, как Жак Деррида, Жан-Люк Нанси и Джорджо Агамбен. Вернер Хамахер – самый значимый постструктуралистский философ, когда-либо писавший по-немецки. Кроме того, он – формообразующий автор в американской и немецкой германистике и философии культуры; ему принадлежат широко известные и проницательные комментарии к текстам Вальтера Беньямина и влиятельные работы о Канте, Гегеле, Клейсте, Целане и других.
Что такое правило, если оно как будто без остатка сливается с жизнью? И чем является человеческая жизнь, если в каждом ее жесте, в каждом слове, в каждом молчании она не может быть отличенной от правила? Именно на эти вопросы новая книга Агамбена стремится дать ответ с помощью увлеченного перепрочтения того захватывающего и бездонного феномена, который представляет собой западное монашество от Пахомия до Святого Франциска. Хотя книга детально реконструирует жизнь монахов с ее навязчивым вниманием к отсчитыванию времени и к правилу, к аскетическим техникам и литургии, тезис Агамбена тем не менее состоит в том, что подлинная новизна монашества не в смешении жизни и нормы, но в открытии нового измерения, в котором, возможно, впервые «жизнь» как таковая утверждается в своей автономии, а притязание на «высочайшую бедность» и «пользование» бросает праву вызов, с каковым нашему времени еще придется встретиться лицом к лицу.В формате a4.pdf сохранен издательский макет.
Верно ли, что речь, обращенная к другому – рассказ о себе, исповедь, обещание и прощение, – может преобразить человека? Как и когда из безличных социальных и смысловых структур возникает субъект, способный взять на себя ответственность? Можно ли представить себе радикальную трансформацию субъекта не только перед лицом другого человека, но и перед лицом искусства или в работе философа? Книга А. В. Ямпольской «Искусство феноменологии» приглашает читателей к диалогу с мыслителями, художниками и поэтами – Деррида, Кандинским, Арендт, Шкловским, Рикером, Данте – и конечно же с Эдмундом Гуссерлем.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Эта книга отправляет читателя прямиком на поле битвы самых ярких интеллектуальных идей, гипотез и научных открытий, будоражащих умы всех, кто сегодня задается вопросами о существовании Бога. Самый известный в мире атеист после полувековой активной деятельности по популяризации атеизма публично признал, что пришел к вере в Бога, и его взгляды поменялись именно благодаря современной науке. В своей знаменитой книге, впервые издающейся на русском языке, Энтони Флю рассказал о долгой жизни в науке и тщательно разобрал каждый этап изменения своего мировоззрения.
Что думает современная наука о жизни после смерти? Автор этой книги – всемирно известный голландский кардиолог, исследователь опыта клинической смерти. Как практикующий врач, раз за разом вытаскивавший пациентов «с той стороны», он своими глазами видел невероятные случаи возвращения к жизни и из первых уст слышал невыдуманные рассказы своих пациентов о том, что они ощутили в момент клинической смерти. В этой книге собраны реальные медицинские истории, научные объяснения паранормальных фактов, а также случаи, которые наука пока объяснить не в силах. В формате PDF A4 сохранен издательский макет.
Наш мир еще не видел более фундаментального и значительного культурного преображения, чем покорение западной цивилизации христианством. Триумфальная христианизация Римской империи стала величайшей исторической победой когда-то запрещенной религии, приверженцев которой преследовали и подвергали мученической смерти. Новая книга всемирно известного исследователя Библии и историка раннего христианства Барта Эрмана – это описание того, что произошло, когда церковь слилась с имперской властью. В своем рассказе Эрман избегает как победных реляций о росте влияния и усилении власти церкви, так и напрашивающихся после знакомства с историческими фактами обвинений христиан в варварстве и вандализме по отношению к разрушенному и утраченному бесценному культурному наследию древней языческой культуры.
«Иисус для неверующих» – впервые издающаяся на русском языке одна из самых известных – бурно обсуждаемых, разобранных на цитаты книг Джона Шелби Спонга, епископа, которого одни называют опасным безбожником и самым лютым еретиком нашего времени, а другие – вдохновенным пророком живой веры и предтечей новых глобальных сдвигов в религиозном мировоззрении. Сегодня, когда церковные догмы и порядки для многих стали бессмысленными, а традиционные формы христианства, завязанные на всяких сверхъестественных чудесах и средневековых легендах, необратимо скатываются в прошлое, как никогда важно разобраться, а что на самом деле стоит за учением об Иисусе из Назарета, которое столетиями распространяла официальная церковь.