Френки и Майкл - [5]

Дом, милый дом – вот что наверняка говорили между собой тараканы о жилище Филиппе; если в городе Темных Эльфов существуют насекомые-паразиты крупнее таракана (скажем, маленькие мэры), то они здесь тоже наверняка водились.

– Один парень вышел сегодня погулять, – я прошел в квартиру, стараясь ни к чему не прикасаться, – и его съели, Филиппе.

– Это был не я, – быстро ответил тот.

– Да, тебя еще не съели, – подтвердил я. – Поэтому стоит начать говорить.

– Я ничего не знаю, – сказал он. – И ничего не видел. Я уже сказал.

– Слушай, маленький ублюдок, – процедила Франсуаз. – Какая-то тварь ходит по улицам и убивает людей... а по твоей грязной роже я вижу, ты знаешь, где его искать.

Филиппе сник.

Стало видно, что он готов пойти на великое испытание – вымыть свою физиономию, лишь бы по ней больше нельзя было ничего прочитать.

– Я захватила с собой перчатки, – сказала Франсуаз. – Поэтому смогу заняться тобой, не боясь запачкаться. Я стану выдирать у тебя из головы эти крысиные хвосты один за другим – говорят, это оживляет память.

– Не трожьте мою прическу! – закричал Филиппо. – Знаете, как сложно отрастить такую?

– Второй раз уже не получится, – предупредила девушка. – Отрывать, скорее всего, придется с кожей.

– Тише, Френки, – сказал я. – А то наш друг сейчас испачкает штаны и разговаривать с ним станет еще труднее. Итак, Филиппе. Глубоко вдохни и расскажи нам все, что говорят на улицах.

– А деньги? – спросил негр.

– Хватит нянчиться с ним, Майкл, – сказала Франсуаз. – Я быстро развяжу ему язык.

– Ну, Филиппе, – сказал я. – Вот видишь? Это двадцать динаров.

– Этого мало, – авторитетно заявил Филиппо.

– Этого достаточно, – заверил его я.

Он вытер грязной рукой грязные губы, и стало непонятно, которая из частей его тела стала чище, а которая наоборот.

Экономисты называют подобное «равномерным распределением».

– Мне нужно тридцать, – наконец сообщил Филиппо. – Ребята, которые это сделали, они очень, очень плохие ребята.

– Я тоже девочка плохая, – предупредила Франсуаз.

– Вот тридцать динаров, – сказал я и не соврал. – Теперь говори.

На этот раз Филиппо вытер руки о штаны.

– Они приехали из Аспоники, – выдохнул он. – Их трое – два мужика и девчонка. Они бешеные, мистер Эм, просто бешеные.

– Дальше, – сказал я.

– Никто не знает, как их зовут. Они ни с кем не общаются, даже со своими. Живут по подвалам, в заброшенных домах. Они приехали два дня назад, денег с собой немного.

Он громко потянул носом и проглотил сопли.

– Никто и не думал, что они такие, мистер Эм, вот вам крест, никто и не думал. Я бы вам сразу сказал, – что я, жить не хочу? – когда такие выродки по улицам ходят. Говорят, они иногда околачиваются у Вика, это танцульки в северной части квартала. Это все, что я знаю, вот вам крест. Я отдал ему деньги.

– Если ты узнаешь, где они устроили ночлег... – начал я.

– Если я это узнаю, – сказал Филиппе, – они меня убьют.

– Любишь играть в хорошего полицейского и плохого полицейского? – спросил я. Франсуаз довольно улыбнулась:

– Обожаю быть плохим полицейским.

– Хорошим ты просто не умеешь, – пояснил я.

Шум, который зарождался в недрах заведения Вика, был так же далек от музыки, как и сам Вик от титула почетного жителя города Темных Эльфов.

Вокруг здания толпились люди – подобно тому, как на краях давно не мытой кружки виднеются застывшие капли того, что когда-то в ней разогревали.

Машин вокруг было предостаточно, и я начал всерьез опасаться, что их владельцы могут разбить нашу из зависти.

– Погляди-ка вон туда. – Франсуаз показала пальцем, перекрыв мне все ветровое стекло. – Когда я была маленькая, то мечтала заняться сексом на заднем сиденье такого вот кадиллака.

– И что же случилось? – спросил я. – Не выдержали задние рессоры?

– Я поняла, что в дорогих машинах это делать интереснее.

– Звучит двусмысленно.

Я подрулил к обочине и переждал, пока у парнишки-гнома, присматривавшего за машинами, глаза приобретут свои естественные размеры.

– Я не прошу многого, – сказал я, всовывая ему в руку банкноту. – Но я хочу уехать на ней после чого, как мы тут закончим.

– Если что-то случится с моей машиной, – добавила Франсуаз, – твои кусочки можно будет подклеивать в альбом и коллекционировать. Ты понял?

Он понял.

– Так почему двусмысленно? – спросила девушка, ускоряя шаг, чтобы нагнать меня.

Два огра стояли у входа, и они не собирались туда входить; напротив, им платили деньги за то, чтобы внутрь не попадали те, кому не положено.

– Нет ничего более забавного, – заметил я, подходя к ним, – чем бедные люди, которые ведут себя как богатые.

– Что-то ты не похож на местного, мистер, – произнес один из охранников.

Я не мог не подивиться его проницательности; я не красил волосы в розовый цвет, не клеил их гребнем, не носил серег в ухе, а мой скромный пиджак в неброскую серую полоску не был украшен цепями под золото.

Правда, в галстуке я ношу заколку.

– Дружок, – сказал я, памятуя о том, что с низкоорганизованными формами жизни необходимо объясняться при помощи простых слов, – ты можешь выбрать одно из двух.

Я запнулся, раздумывая, не слишком ли сложную предлагаю ему задачу, но потом решил, что он справится.