Фредди Меркьюри. Жизнь его словами - [9]

Людям нравится, когда их развлекают всевозможными способами, за исключением одного: когда кто-нибудь просто выходит и, не особенно напрягаясь, поет им свои песни. Мы не из таких. Это слышно и на наших пластинках. Наша сила в том, что мы вчетвером стараемся развлечь вас. Мне нравится, что наши песни могут принимать разное звучание в зависимости от того, что мы хотим донести до вас. Так, например, Love Of My Life совершенно не похожа на то, что вы слышали на альбоме. Просто все зависит от того, что мы ощущаем, исполняя эти песни. Или можете себе представить, как бы мы стали исполнять такие вещи, как Rhapsody и Somebody То Love, в джинсах и майках, без особой подачи? Такое никогда бы не сработало.

Некоторые группы используют фонограмму, но для нас попытка изображать исполнение под запись не работает. Это не значит, что мы первые, кто говорит: «Если мы не можем сделать альбомную вещь вживую, то не будем ее делать совсем». Мы не жульничаем с фонограммами, и что касается Bohemian Rhapsody, все сложилось совершенно естественным образом. Сначала мы чувствовали, что не сможем сделать ее на сцене, поэтому просто вставили пару фрагментов из нее в наше попурри. Но потом, когда мы были в Бостоне, я сказал: «Почему бы нам не попробовать сделать Rhapsody целиком? Но так, чтобы не пытаться имитировать игру под фонограмму?»[11] Мы попробовали пару раз, и у нас получилось. Теперь мы делаем это на каждом концерте.

Я бы сказал, что такие песни, как Rhapsody и Somebody То Love, в высшей степени студийные вещи — сильные прежде всего своим вокалом, что является мощной стороной Queen. Поэтому Somebody То Love — просто убийственный номер для исполнения вживую. Уж поверьте мне, это просто нервотрепка, и, когда мы делали это первый раз, мы спели ее так быстро, только чтобы поскорее закончить. Такие песни нужно особым образом аранжировать. Ну как бы вы воспроизвели на сцене госпел на сто шестьдесят голосов? Никак. Это невозможно.

Насколько я знаю, большинство людей, покупающих наши пластинки, достаточно умны, чтобы понимать, что все вокальные партии исполняем только мы вчетвером. Поэтому они знают, что мы не можем повторить это на сцене, как бы мы ни старались. Для меня важнее передать на сцене атмосферу песни.

Все наши песни приобретают совершенно другую форму, когда мы исполняем их на сцене. Многое из того, что мы делаем, получилось само собой. Гораздо лучше опытным путем прийти к оптимальному способу исполнения песни, чем пользоваться заранее придуманной идеей. В противном случае песни вроде Crazy Little Thing Called Love никогда бы не получились.

Многие стараются использовать как можно больше визуальных эффектов. Все выдающиеся исполнители пользовались этим, включая Джими Хендрикса и Rolling Stones. Так и должно быть. Лично мне это нравится, потому что я терпеть не могу просто выйти на сцену и петь. Мне даже нравится немного переигрывать, и я действительно делаю из песни шоу. Мне нравиться двигаться, а в каждой песне есть своя энергия, и мне нравится ее показывать. Я хочу сказать, что большинство песен можно исполнить просто сидя на стуле, но тогда они не произведут такого эффекта. В противном случае мы бы установили на сцене наши картонные фигуры и запустили бы свой альбом через усилители.

Меня очень увлекает мысль делать более зрелищные вещи на сцене. Мне нравится такой подход к развлекательному жанру, этакое подобие кабаре. Я обожаю Лайзу Минелли — она просто что-то потрясающее. Но мне приходится соединять это со стилем группы, от этого не отделаться. Это нелегко. Мы немного вызывающи, но достаточно разумны. Это уже не глэм-рок, это бизнес.

В самом начале мы выходили на сцену в черном, что было очень круто. Потом мы для разнообразия стали переодеваться в белое, и пошло-поехало. Я люблю одеваться убийственно, но со вкусом, мои сценические костюмы — это особое веселье. Вы приходите не просто на концерт, это еще и показ мод. Мне нравится переодеваться во время представления, это всё элементы театра. Я выхожу на сцену после гитарного соло Брайана — и зритель знает, что сейчас что-то случится!

Это просто форма роста. Надоедает носить одни и те же костюмы и выглядеть одинаково. Я просто люблю наряжаться. Я прошел от балетного периода до жесткого кожаного образа. Этот кожаный имидж появился после посещения бара в Германии — и, конечно, я ношу это чисто для выпендрежа.

Я люблю кожу. Я воображаю себя чем-то вроде черной пантеры.

В конце концов, мы знаем, что песни говорят сами за себя, и если ваша песня дерьмовая, то она не зазвучит лучше только потому, что на вас замечательная одежда. Я всегда думал: «Ради бога, не принимай себя слишком серьезно!» А для этого лучше всего надеть смешной костюм. Выйти на сцену в балетных тапочках и трико — это прикольно. В то время мне был нужен этот эффект. Я старался вписать это в сценическое действо, дополнить этим музыку, которую мы играли, и если бы это не работало, я бы этого не делал. Кроме того, мне очень нравился костюм Нижинского. Мы всегда делаем шоу, мы не просто перепеваем альбом.

В душе мы все рок-н-ролльщики, но для нас очень важно само представление, а этого как раз и недостает многим группам. Наша группа во многом изменилась, мы растем и взрослеем от тура к туру. Что касается зрелищности, мы очень зажигательная команда. Все наше действо фантастично, и мы идем дальше и делаем еще больше. Каждый новый номер должен быть представлен как музыкально, так и визуально, и нам бы не хотелось подавать его каждый раз одинаково. Нам не нужно много бутафории на сцене, хотя мы используем сухой лед и бросаем в зал цветы. Кстати говоря, мы не используем пар. Один журналист в Нью-Йорке написал, что мы используем пар, и я представил, как мы кипятим чайники за кулисами.