Фрайдэй - [24]

— Перестань! Ты родилась в Сиэтле. Твой отец был инженером-электронщиком; твоя мать была педиатром. Они погибли во время Землетрясения. Ты рассказывала нам о них — ты показывала нам фотографии.

— «Моя мать была пробирка, мой отец был скальпель». Вики, существует, наверное миллион искусственных людей, чьи «свидетельства о рождении» «пропали» во время Землетрясения. Подсчитать их невозможно, потому что их лживые истории никогда не сводились воедино. После того, что случилось в этом месяце, станет появляться множество мне подобных, кто «родился» в Акапулько. Приходится находить такие лазейки, чтобы избежать преследований со стороны невеж и людей с предрассудками.

— Ты хочешь сказать, что я невежественна и полна предрассудков!

— Я хочу сказать, что ты симпатичная девочка, которую родители напичкали всякой чепухой. Я пытаюсь это исправить. Но если тебе так больше нравится, можно все оставить как есть.

Я заткнулась. Вики не поцеловала меня на ночь. Мы долго лежали, прежде чем заснули.

На следующий день мы обе делали вид, что никакого спора не было. Вики не говорила о Эллен; я не говорила об искусственных людях. Но приятная прогулка была испорчена. Мы сделали необходимые покупки и вечерним челноком вернулись домой. Я не сделала то, о чем грозилась — приехав домой, я не позвонила Эллен. Я не забыла о ней; я просто надеялась, что ожидание может смягчить ситуацию. Скорее всего, я просто струсила.

В начале следующей недели Брайан пригласил меня прокатиться с ним, пока он будет обследовать участок земли для клиента. Это была долгая приятная поездка, мы пообедали в деревенской гостинице — фрикасе, якобы из ягненка, хотя это почти наверняка был немолодой баран, запивали мы его слабым пивом из высоких кружек. Мы ели, сидя под деревьями.

После сладкого — пирога с ягодами, довольно неплохого, Брайан сказал:

— Марджори, Виктория рассказала мне очень странную историю.

— Да? Какую?

— Дорогая моя, поверь, я бы не стал об этом говорить, если бы Вики не была так взволнована этим. — Он замолчал.

Я подождала.

— Взволнована чем, Брайан?

— Она заявляет, что ты сказала ей, будто ты живой артефакт, выдающий себя за человека. Извини меня, но она сказала именно это.

— О, да я сказала ей это. Только в других словах.

Я не стала ничего объяснять. Через некоторое время Брайан сказал:

— Могу я знать, почему?

— Брайан, Вики говорила глупости насчет тонганийцев, и я пыталась заставить ее понять, что это глупости и неправда, что она этим оскорбляет Эллен. Я очень переживаю по поводу Эллен. В тот день, когда я приехала домой, ты попросил меня не говорить о ней, и я молчала. Но больше я молчать не могу. Брайан, что мы будем делать с Эллен? Она твоя дочь и моя; мы не можем не обращать внимания на то, как с ней обращаются. Что мы будем делать?

— Я совсем не думаю, что с этим надо что-то делать, Марджори. Пожалуйста, не надо менять тему. Вики совершенно расстроена. Я пытаюсь устранить непонимание.

Я ответила:

— Я не меняю тему. Несправедливость по отношению к Эллен — вот главный вопрос, и я не собираюсь оставить его нерешенным. Какие есть возражения против мужа Эллен? Помимо того, что он тонганиец?

— Мне они не известны. Хотя, по-моему, со стороны Эллен было неразумно выходить замуж за человека, которого даже не представили семье. Она не проявила достаточного уважения к людям, которые любили ее и заботились о ней всю ее жизнь.

— Подожди, Брайан. Судя по словам Вики, Эллен просила разрешения привести его домой на смотрины — так же, как и меня — и Анита отказала ей. После чего Эллен вышла за него замуж. Это правда?

— В общем-то, да. Но Эллен была упряма и нетерпелива. Я думаю, что ей не следовало так поступать, не поговорив с остальными родителями. Мне это было очень неприятно.

— Она пыталась поговорить с тобой? Ты пробовал с ней поговорить?

— Марджори, к тому времени, когда я об этом узнал, это уже было свершившимся фактом.

— Понятно. Брайан, все время, пока я была дома, я надеялась, что кто-нибудь объяснит мне, что случилось. По словам Вики, никто из вас не потребовал созвать семейный совет. Анита не разрешила Эллен привести ее любимого домой. Остальные родители Эллен или не знали, или не помешали Аните проявить такую жестокость. Да, жестокость. После чего девочка вышла замуж. После чего Анита поступила не только жестоко, но и несправедливо: она отказала Эллен в том, что принадлежит ей по рождению, в ее доле семейного состояния. Это все правда?

— Марджори, тебя здесь не было. Остальные из нас — шестеро из семи — вели себя настолько благоразумно, насколько позволяла ситуация. Я думаю, что с твоей стороны неприлично приехать после того, как все произошло, и критиковать все наши поступки.

— Дорогой, я не хотела тебя обидеть. Но я хочу сказать, что вы вшестером не сделали ничего. Анита, действуя самостоятельно, сделала то, что, по-моему, жестоко и несправедливо… а вы все отошли в сторону и позволили ей так поступить. Все решения были приняты Анитой, а не семьей. Если это правда, Брайан, — поправь меня, если я ошибаюсь, — то я чувствую себя обязанной потребовать созыва общего собрания мужей и жен, чтобы исправить подобную жестокость, пригласив Эллен и ее мужа домой, и исправить несправедливость, выплатив Эллен ее долю семейного состояния или, по крайней мере, признать долг, который нельзя выплатить сразу. Что ты на это скажешь?