Фрайдэй - [12]

— Сию минуту, мисс Фрайдэй, — ответила женщина.

Известность…

Я с немалым беспокойством ожидала, когда появится этот паренек. Мне стыдно сказать, но эта ядовитая книга повлияла на меня самым неблагоприятным образом. Было раннее утро; не было слышно ни звука — и если бы это милое создание приласкало меня, я, скорее всего, забыла бы, что технически являюсь инвалидом. Мне нужен был пояс целомудрия с большим амбарным замком.

Но он не пришел: симпатичный паренек сменился с дежурства. С моей распиской пришла немолодая женщина, которая отвечала мне по терминалу. Я чувствовала и облегчение, и разочарование — и досаду оттого, что была разочарована. Неужели все выздоравливающие настолько сексуально озабочены? Существует ли в больницах проблема дисциплины? Я слишком мало болела, чтобы знать об этом.

Служащая обменяла мою расписку на книгу, потом удивила меня вопросом:

— А мне поцелуй не полагается?

— О! Вы были там?

— Там были все до единого, дорогая; той ночью у нас страшно не хватало оперативников. Я не лучшая в мире, но я, как и все, проходила курс начальной подготовки. Да, я была там. Не могла этого пропустить.

Я сказала:

— Спасибо, что спасли меня, — и поцеловала ее. Я пыталась сделать это чисто символически, но она перехватила инициативу и сама решила, каким быть этому поцелую. А именно: грубым и крепким. Этим она мне говорила, что в любое время, когда я захочу сменить направление, она будет ждать.

А что бы вы сделали? Похоже, бывают ситуации, для которых не существует установленных правил. Я только признала, что она рисковала своей жизнью, чтобы спасти меня.

Именно так, потому что этот спасательный рейд не был настолько легким, как можно было бы подумать, выслушав рассказ босса. Босс по привычке все преуменьшает, он даже разрушение Сиэтла описал бы как «сейсмические проблемы». Как я могла отказать ей, если только что сама поблагодарила ее за спасение моей жизни.

Я не могла. Я позволила моей половине поцелуя ответить на ее невысказанное предложение — скрестив пальцы, чтобы никогда не сдержать обещания.

Наконец, она прервала поцелуй, но от меня не отодвинулась.

— Дорогая, — сказала она. — Хочешь, я тебе кое-что расскажу? Помнишь, как ты отшила того придурка, которого они звали «Майор»?

— Помню.

— Здесь ходит нелегальная копия этого эпизода. То, что ты сказала ему и как ты это сказала, восхитило всех. Особенно меня.

— Это интересно. Это ты тот гремлин, который скопировал ленту?

— Как ты могла такое подумать? — Она улыбнулась. — А что, ты возражаешь?

Я обдумывала это целых три миллисекунды.

— Нет. Если людям, которые меня спасли, нравится слушать, что я сказала этому ублюдку, я не возражаю. Но обычно я так не разговариваю.

— Никто так и не думает. — Она меня быстро поцеловала. — Но ты сделала это, когда было нужно, и поэтому все женщины в компании гордятся тобой. И мужчины тоже.

Похоже, она не собиралась отпускать меня, но появилась медсестра и безапелляционно потребовала от меня отправляться в постель, а она мне уколет снотворное — я возражала только для вида. Служащая сказала:

— Привет, Голди. Спокойной ночи. Спокойной ночи, дорогая. — Она вышла.

Голди (ей это имя не шло — она была светлой блондинкой) сказала:

— Хотите, сделаю в руку? Или в ногу? Не обращайте внимания на Анну; она безобидна.

— С ней все в порядке. — Мне пришло в голову, что Голди, наверное, наблюдала за происходящим. Наверное? Определенно! — Вы были там? На ферме? Когда горел дом?

— Когда горел дом — нет. Я была в машине, старалась как можно быстрее привезти вас сюда. Вы ужасно выглядели, мисс Фрайдэй.

— Это уж точно. Спасибо. Голди, вы не поцелуете меня на ночь?

Ее поцелуй был теплым и ни к чему не обязывающим.

Позже я узнала, что она была в той четверке, которая поднялась наверх, чтобы забрать меня — один мужчина нес большие кусачки, двое были с оружием и стреляли, а Голди в одиночку тащила носилки. Но она мне об этом так и не сказала, ни тогда, ни позже.

Я запомнила свое выздоровление как первый раз в своей жизни — за исключением отдыха в Крайстчерч — когда я была счастлива, каждый день, каждую ночь. Почему? Потому что я была такая, как все!

Конечно, как любой мог уже догадаться, официально я стала как все много лет назад. У меня больше не было документов с большим штампом «ЖА» (или «ИЧ»). Я могла войти в туалет, и никто не потребовал бы от меня пользоваться крайней кабинкой. Но поддельные документы и фальшивое генеалогическое древо не очень согревают душу; просто благодаря им можно не опасаться угроз и дискриминации. Вы по-прежнему сознаете, что ни одна нация не признает право вам подобных получить гражданство и что существует множество мест, где вас могут депортировать или даже убить — или продать в рабство — если откроется правда.

Искусственному человеку не хватает генеалогического древа значительно больше, чем можно себе представить. Где вы родились? Ну, я, в общем, не совсем родился: меня создали в Лаборатории создания жизни Трай-Юниверсити, Детройт. Да, правда? Мое начало было сформулировано компанией «Менделиан ассошиэйтс», Цюрих. Замечательный разговор! Вы его никогда не услышите; это не выдержит сравнения с предками на «Мэйфлауэре» или в земельной описи Вильгельма Завоевателя. Согласно моим документам (одному из наборов), я «родилась» в Сиэтле, разрушенном городе, который является замечательным местом, чтобы терять там документы. Прекрасно подходит также, чтобы потерять всех своих родственников.