Фрай Уэнсли – борец с нечистью - [24]

— Ты давно уже не был бы жильцом, если бы я не вытащила тебя тогда. Да, Эшли Ласко умудрился попасть в долговую яму, проиграв все родительское состояние, лишив меня наследства, и это мне пришлось выходить замуж за нелюбимого человека и превратиться вот в это, в этого человека, — она безвольно упала на кровать, ибо всплеск чувств полностью обессилил Шерон.

— Я столько лет слышал от тебя обвинения и столько лет служил тебе безотчетно, что давно уже искупил свои долги, а хочешь большего — отними у меня жизнь, это жалкое существование, на которое обрел меня твой дружок, — на его глазах выступили слезы.

— Ведает Бог, я не хотела, чтобы ты превратился в калеку, но я боялась Чарльза, ты видел его истинное лицо, лишенное человечности. Это могло случиться и со мной, но я бы тогда погибла, пришлось с ним бежать, не по своей воле.

Она встала с постели, подошла к Эшли, впервые между родными людьми произошел откровенный разговор, они смотрели друг на друга сквозь пелену сожаления. Сестра видела сломленного брата, некогда пышущего уверенностью и стальным здоровьем, а сейчас безвольно сидящего в кресле. Взяла Эшли за руки, опустилась на колени и прижала его холодные пальцы к щекам. Они молчали, но говорили их сердца; слишком поздно между братом и сестрою проскочила искра понимания, им надобно было заплатить достаточно высокую цену, чтобы понять друг друга. А что видел Эшли в этих карих глазах, некогда блиставших в залах столицы? Его сестра с юных лет выделялась особой миловидностью, упорством и силой воли. Она рано осталась сиротой и воспитывалась братом, который методично прогуливал все состояние, и когда у них не осталось ни гроша за душой, Шерон пошла на великую жертву, выйдя замуж за графа Бэкета и вытащив брата из долговой тюрьмы. Но брак изменил сильную девушку, она стала подчиняться воле мужчин и стремиться к власти. Поэтому она возглавила шпионский департамент и вела двойную игру, пытаясь получить еще больше власти. Но сейчас ее красота померкла, она снова была той Шерон, которую он знал до всех неприятностей и эта Шерон скоро умрет тяжкой смертью. Ее глаза наполнены отчаянием, но уже ничего нельзя сделать. Брат обнял сестру, раскрыл перед ней искренние объятия, а она к нему прислонилась. Они продолжали молчать, говорили их родственные сердца.

Фраю нелегко было смотреть на них, хотелось проявить к даме сострадание, хотелось броситься в ноги королеве Филадельфии и умолять ее даровать бывшей шпионке прощение, может он чего и добьется. Но тут перед глазами стал образ Фрейлин, ее горячие слезы, ее мольбы и его безразличие. А ведь это леди-адъютант повинна в том, что теперь его возлюбленная неизвестно где скрывается, гонимая отчаянием и разбитым сердцем. Потом всплыли в памяти изувеченные глупцы, которые готовы были принять чужое наказание и здесь над их разумом поработала шпионка, не оставляя бедолагам выбора. Разве теперь она должна избежать наказания? Пастор тяжко вздохнул и отвернулся, нет, она подчиниться любому приговору и смягчать его никто не будет.

Брат и сестра уже пришли в себя, минута слабости и откровенности прошла. Шерон поднялась на ноги и отошла на положенное расстояние, она умоляюще взглянула на пастора, но увидела его решительно-безразличное лицо и только присела на краешек кровати, безвольно наклонив голову. Эшли выдохнул, смахнул слезу, что перечила его суровому выражению. Он тоже посмотрел на Фрая, но не стал его умолять, ни о чем.

— Мы должны уходить, — сообщил пастор своему наперснику, — не думаю, что Бран Тар одобрит продолжительное свидание с узницей. Но я рад, что вы встретились.

— Мы тоже рады, — отозвался Ласко, когда его увозили, он в последний раз виделся с сестрой, а она уже отчаянно рыдала, в ожидании приговора.

Они покинули здание, прежде, чем Эшли решил попросить пастора об одной услуге:

— Вы сообщите мне, когда все уже случится, я хочу знать, как она погибла и где похоронили ее тело, пожалуйста.

— Я сообщу вам об этом, не сомневайтесь.

На выходе господ встретил один из колдунов, которые стерегли границы с ковеном. Он выглядел всколоченным и встревоженным. Торопливо поздоровавшись с пастором, удалился на совещание с Варлоком Таром. Эшли и Фрай проводили колдуна цепкими взглядами.

— Видимо что-то произошло, раз он так встревожен и тяжело дышит, — заметил Ласко.

— Это один из патрульных, которые отправились наблюдать за раганами, и он действительно встревожен, — отозвался пастор.

— Ведьмы? Разве их культ не притесняется министерством?

— Некому больше их притеснять, наших сил недостаточно, чтобы сдерживать колдуний, а эти еще и агрессивны и практикуют магию с помощью крови.

— Тогда плохи дела, были бы у меня силы, я бы обязательно отправился на их поимку, но я всего лишь безвольный калека.

— Не корите так себя, мистер Ласко, наши люди обороняют столицу и прилегающие деревеньки от нашествия этих волшебниц, не думаю, что ведьмы будут столь отчаянно сопротивляться.

— Я как-то раньше не задумывался, насколько министерство надобно для нашего мира, они были тем оплотом спокойствия, который не замечаешь, пока не потеряешь. И сейчас этот форт разрушен, всякие поганцы спокойно разгуливают улочками Лондона и других городов, — Ласко удивил Фрая, хотя думали они одинаково.