Франсуа Мари Вольтер - [44]
«Светильник философии в темных архивах истории»
Стремясь узнать, как протекала жизнь народов в прошлом, и обращаясь с этой целью к сочинениям античных, средневековых и более поздних историков, Вольтер был неприятно поражен тем, как мало в них содержится жизненно важных сведений и как они насыщены всевозможными домыслами. Вольтер возмущался «тем, что история состояла из рассказов о битвах, в которых, за исключением рассказов Ксенофонта и Полибия, отсутствовало какое-либо знание тактики; тем, что часто говорилось о чудесах и было так мало знания естественной истории; тем, что каждый автор рассматривал свою секту как единственно истинную и клеветал на все остальные» (6, 29, 225). Вольтер иронизировал по поводу содержащихся в таких сочинениях сообщений о том, что, например, «в 3200 году от сотворения мира или в 3900 году (что за важность!) какой-то неизвестный царь разбил другого царя, еще более неизвестного, возле города, расположения которого никто не знает» (там же).
Прежние историки, отмечал далее с негодованием Вольтер, не останавливались перед измышлением внешнего облика («ложь в портретах») и речей («ораторская ложь») деятелей прошлого. Являясь и в своих работах по истории великим мастером слова, Вольтер вместе с тем категорически отвергал укоренившуюся практику смешения историографии с художественной литературой. По убеждению Вольтера, исторические работы должны повествовать только о том, что реально происходило в прошлом, и достоверность должна стать их непреложным принципом. «История, — подчеркивал Вольтер, — это рассказ о фактах, данных как истинные, в противоположность сказке, которая является рассказом о фактах, данных как ложные» (6, 19, 346).
Начиная уже с понимания исторического факта, Вольтер применяет к истории и узаконивает в ней те познавательные принципы, которые выдвигались передовыми философами и естествоиспытателями Нового времени. Модификацией и развитием декартовского принципа методологического сомнения является вольтеровский «пирронизм в истории», требующий подвергать критической проверке любое сообщение о прошлом с целью установления того, что происходило в действительности, и ничего не принимать на веру даже в трудах самых авторитетных историков. Насмешку и одновременно аргументированное опровержение Вольтера вызывает, например, то, что французский историк «Роллен слово в слово копирует Боссюэ, а последний переписывает древних, которые говорили, что из каждых ворот Фив, которых в этом городе было сто, вышло по десять тысяч воинов и выехало еще по двести вооруженных колесниц. Это составило бы миллион солдат в одном городе, не считая колесничих и воинов на колесницах, которых набралось бы еще сорок тысяч человек, считая по два человека на каждой колеснице» (6, 26, 385–386). Вольтер замечает, что «для того, чтобы выставить такое количество воинов, город Фивы должен был бы иметь, по крайней мере, пять или шесть миллионов жителей», а это невозможно, поскольку все население Древнего Египта не превышало трех миллионов человек. Рассуждая со знанием дела о вопросах военной и иной истории, современный исследователь может, согласно Вольтеру, освободить свое повествование о ней от «многих преувеличений древности» (там же, 386).
Задачей историка Вольтер считал также возможно более строгое обоснование всех своих утверждений о том, что реально имело место в прошлом. «Чтобы знать хотя бы с некоторой достоверностью что-либо из древней истории, — писал Вольтер о наиболее трудной для исследования эпохе прошлого, — имеется только одно средство: посмотреть, не осталось ли неопровержимых памятников» (6, 19, 348). Опорой историка в реконструкции прошлого Вольтер считал прежде всего различные «вещественные свидетельства» в виде остатков человеческих поселений, предметов производства и быта, произведений искусства и оружия, научных инструментов или аксессуаров религиозного культа и т. д. Большую научную ценность в глазах Вольтера имели, далее, письменные свидетельства наиболее просвещенных и свободных от суеверий людей определенной эпохи, зарекомендовавших себя точными и трезвыми наблюдателями происходящих событий и неспособных на выдумки о них.
В работе по критической проверке источников и всей прежней историографии Вольтер придавал первостепенное значение усвоению историком положений естествознания и философии о том, что на всем протяжении существования в мире людей он не подвергался и не мог подвергаться воздействию со стороны бога, что все в этом мире определяется только естественными причинами и что законы природы не знали никаких нарушений в своем функционировании. По мысли Вольтера, философский взгляд на историю означает в первую очередь категорическое отрицание в ней божественного мироправления
