Франсия - [38]

— Видите, — добавила она, — все это бред, поскольку я не ранена, и он слишком любит меня, чтобы желать мне смерти. А то, что князь покончил с собой, тоже сон, приснившийся мне, потому что он жив. Я часто видела его во время болезни. Не правда ли, он заходил навестить меня? Ведь князь скоро вернется? Скажите ему, что я все прощаю. Он был не прав, но раз пришел ко мне, значит, по-прежнему любит меня, а мне так и не удалось разлюбить его, как я ни старалась.

Дождавшись полного выздоровления Франсии, ей сообщили, что союзники ушли после тринадцати дней пребывания в Париже, и, вероятно, она никогда больше не увидит ни Мурзакина, ни его дядю. Глубоко опечаленная, она затворилась в комнате, ибо опасалась, что ее обвинят в малодушии. Упреки инвалида не стерлись из памяти Франсии, и, утратив надежду, она жаждала теперь только уважения.

Девушка попросила доктора найти ей работу. Он устроил ее в бельевую больницы Сен-Луи, где она хорошо справлялась со своими обязанностями. По большим праздникам Франсия приходила обнять Муане и пожать руку Антуану, который все еще не утратил надежду жениться на ней. Она не отталкивала его и говорила, что, имея хорошую работу, хотела бы сделать кое-какие сбережения и обзавестись хозяйством. Бедный Антуан поступал также: работал как вол и лишал себя самого необходимого, чтобы скопить небольшую сумму.

Теодор тоже был занят. Он обучался у Антуана ремеслу жестянщика. Мальчик хорошо себя вел и прекрасно чувствовал. Тщедушный и невоспитанный подросток превратился в худощавого, но сильного, деятельного и смышленого юношу.

В квартале, как выражались Франсия и ее брат, когда речь заходила об улице Фобур-Сен-Мартен, бывшей для них маленькой родиной, обоих заметили, удивлялись переменам в поведении. Брата и сестру хвалили за то, что они вовремя остепенились, любезно встречали в лавках и мастерских.

Муане, довольный приемной дочерью, с гордостью представлял ее своим старым товарищам, искалеченным, как и он, войной и приходившим пропустить вместе с ним по стаканчику за былую славу. Радуясь встрече с ними, он забывал брать у них деньги. Муане не разбогател, но светлел лицом, когда говорил им, указывая на Франсию:

— Вот та, которая страдала так же, как и вы, она закроет нам глаза!

Он заблуждался, бедный сержант. Муане видел, что его приемная дочь похорошела: глаза ее блестели, губы стали ярко-алыми, на щеках играл румянец. Это беспокоило доктора Фора: он заметил, что у Франсии почти постоянный сухой кашель и неровное дыхание. Зимой он понял, что болезнь серьезнее и опаснее, чем казалось, а весной уже не сомневался: у Франсии чахотка. Он уговаривал ее оставить работу и стать компаньонкой одной старой дамы, уезжавшей в деревню.

— Нет, доктор, — ответила Франсия, — я люблю Париж и хочу здесь, в Париже, умереть.

— Кто говорит тебе о смерти, мое бедное дитя? Откуда у тебя такие мысли?

— Мой добрый доктор, я чувствую, что умираю, и счастлива. По-настоящему любят лишь однажды, и я так любила. Теперь мне не на что надеяться. Меня совсем забыли. Князь ни разу не написал мне, он не вернется. Без любви жить невозможно, а если, к моему несчастью, я полюбила бы вновь, то и тогда думала бы о нем и никому не отдала бы своего сердца. Это было бы дурно и закончилось бы плохо. Я предпочитаю умереть молодой и больше не страдать.

Наперекор всему Франсия продолжала работать, и болезнь быстро прогрессировала.

21 марта 1815 года Париж праздновал победу[35]. Наполеон, накануне вечером вернувшийся в Тюильри, показался парижанам на грандиозном параде своих войск на площади Карусель. Народ в изумлении и упоении решил, что взял реванш над врагом. Муане словно обезумел. Забыв о своей лавке и гордо постукивая деревянной ногой по мостовой, он отправился посмотреть на своего императора. Муане хорошо знал, что бедная Франсия совсем ослабла, больна, не сможет пойти на площадь и разделить с ним радость.

— Мы зайдем к ней вечером, — говорил он Антуану, быстро шагавшему по направлению к Тюильри. — Мы обо всем ей расскажем! Мы отнесем Франсии букет из лавровых листьев и фиалок, который я прикрепил к вывеске моей лавки.

В то время как Муане осуществлял этот план и кричал до изнеможения: «Да здравствует император!» — бедная Франсия умирала в саду больницы Сен-Луи на руках одной из сестер. Полагая, что это обморок, та старалась привести девушку в чувство. Когда прибежали Теодор и доктор Фор, Франсия улыбнулась им. Судорога исказила ее черты, и с большим усилием она произнесла:

— Я счастлива! Он вернулся, он здесь, с моей матерью, он возвратил мне ее.

Франсия повернулась в кресле и вновь улыбнулась своим видениям и глубоко вздохнула, как человек, чувствующий себя исцеленным: то был последний вздох.

Однажды в присутствии доктора Фора обсуждался вопрос о свободной воле.

— Я верил в нее, но больше не верю. Когда внутреннее равновесие нарушено слишком сильными потрясениями, мы не способны правильно оценить наши действия.

Я знал одну добрую, слабую, нежную девушку, которая твердой рукой совершила убийство и никогда не сожалела об этом, потому что не помнила о нем.

И, не называя имени, он рассказал своим друзьям историю Франсии.