Франсиско Франко и его время - [113]

Франко был глубоко уязвлен. Он дал понять свое недовольство этой позицией, как он выразился, некоторых церковных кругов испанского духовенства, предупредив в своем новогоднем послании в канун 1972 г., что правительство будет выступать против всего, что может нанести ущерб безопасности государства и нарушить единство нации [535]. Но угрозы такого рода уже не пугали. Но самое большое огорчение ожидало Франко в 1973 г.

К этому времени круг его сподвижников поредел — годы брали свое. Оставался адмирал Карреро Бланко, «серое преосвященство режима», ставший главой правительства 12 июня 1973 г. — в соответствии с новым «Органическим законом» посты главы государства и правительства были разъединены. Но его власти пришел конец 20 декабря 1973 г.

В этот день 50-килограммовый заряд взрывчатки, помещенный в подземном ходе, прорытом под улицей Клаудио Коэльо, взметнул высоко в воздух машину адмирала.

В результате — три трупа: сам Карреро Бланко, его шофер и охранник. Но трагедия могла быть еще более масштабной: внутренняя терраса монастыря иезуитов, куда направлялся на мессу адмирал, была обычно занята в этот час 250 учениками средней школы, расположенной на этом этаже. Но в этот год каникулы наступили на два дня раньше, поскольку дети участвовали в репетиции хора в честь Рождества и Нового года.

Современники обращали внимание на практическое отсутствие охраны — только один вооруженный полицейский. Но такова была философия режима: режим идентифицировался с Франко, и только его персона должна была тщательно охраняться.

На вопрос Вильялонги, кто убил Карреро Бланко, король ответил: «Естественно, ЭТА». Но когда Вильялонга спросил, кто стоял за ЭТА, кто манипулировал убийцами, Хуан Карлос ответил: не знаю. Ответ короля не вполне удовлетворил Вильялонгу. «Знаю, как все в мире, что ЭТА была наказующей десницей. Но кто стоял за басками? Кто в свою пользу манипулировал организацией террористов? Я не знаю», — повторил король. Он долго хранил молчание [536]. Тогда Вильялонга сообщил Хуану Карлосу, что в свое время С. Каррильо ему рассказывал, что в наиболее жестокую эпоху франкизма в Испанию засылались агенты, прекрасно натренированные в Советском Союзе и Чехословакии, и которые в считанные месяцы задерживались политической полицией режима. Превосходной и грозной полицией, подчеркивал Каррильо. Его поражало, как баски, у которых всегда лицо, типичное для басков и которые обычно носят баскский берет, «никогда не задерживались и не допрашивались эффективной франкистской полицией, которая никогда не давала осечки, когда речь шла о проникновении коммунистов, настоящих профессионалов, которые знали все уловки спецслужб». У Каррильо сложилось ясное впечатление, что террористам из ЭТА позволяли делать то, что они задумали и даже помогали им. Во всяком случае, по сведениям Каррильо, так полагала и вдова Карреро Бланко.

Каррильо намекал, что многие лица, никогда не связанные с ЭТА, выиграли от исчезновения с политической сцены человека, для которого единственным будущим Испании было продолжение франкизма, хотя и без Франко, с элементами модернизации, начало которой было положено еще в 60-е годы [537].

Хулио Родригес, автор книги «Впечатления министра Карреро Бланко», увидевшей свет еще при жизни Франко, в 1974 г., воспроизводит фразу, хотя и не называя имени того, кто ее произнес, лишь намекнув, что он был близок к власти: «Было совершено ужасное преступление, жестокое… но, но какое облегчение, что мы остались без него!»

На вопрос Вильялонги, что думает об этом Хуан Карлос, тот ответил, что «почти все это возможно» [538]. Король с презрением отозвался об убийцах: по его словам, люди из ЭТА не раз могли выстрелить в адмирала, когда он шел на мессу или выходил с мессы каждое утро. Но они это не сделали. Предпочли совершить убийство с расстояния. Они трусы [539]. Но были и иные предположения: мадридцы поговаривали о причастности ЦРУ.

Возможно, многие из них разделяли точку зрения Франко шестилетней давности, если бы знали о его диалоге с Салгадо еще в марте 1967 г. Согласно его записи, Франко был убежден в реальности «вмешательства ЦРУ во внутренние дела европейских стран, хотя и трудно составить представление о характере его действий, особенно если они исходят, как говорят, от служб американского посольства в Мадриде». Франко полагал, что все действия в западном мире, предпринимаемые против режима, направляются организациями, получающими средства от ЦРУ. Кто же стоял за ЭТА?

Это осталось тайной и по сей день. Современники, а позднее и исследователи обращали внимание на то, что все произошло на небольшом отдалении от посольства США, места, известного, как одно из наиболее охраняемых в Мадриде, тем более, что Г. Киссинджер провел там ночь накануне убийства.

22 декабря состоялась панихида в церкви Сан Франсиско Эль Гранде. По окончании заупокойной мессы Франко подошел к вдове Карреро Кармен Пигот. Она обняла его и оба расплакались. Франко не присутствовал на церемонии погребения. Эту печальную обязанность выполнил Хуан Карлос. На вопрос Вильялонги, не объясняет ли король отсутствие Франко тем, что он был тяжело болен, Хуан Карлос ответил: «Болен, нет… У него ведь были силы, чтобы присутствовать на заупокойной мессе в церкви Сан Франсиско Эль Гранде»