Франко-прусская война. Отто Бисмарк против Наполеона III. 1870—1871 - [31]

23 июля Лебёф накануне отъезда в Мец направил приказы Базену на выступление армии согласно принятому стратегическому плану. Они предусматривали сосредоточение сил на оси Мец – дорога на Саарбрюкен – главной линии продвижения немецких сил, которые сосредотачивались у Майнца. Это сосредоточение не помешало бы французам начать наступление, но означало, что если бы они стали наступать, то в северо-восточном направлении на Пфальц, а не на восток через Рейн на Баден, как настаивал Дюкро в Страсбурге в соответствии с планом эрцгерцога Альбрехта. Но поскольку Австро-Венгрия не собиралась приходить на выручку французам, наступление в восточном направлении на Рейн предпринимать не следовало. В военном отношении куда разумнее было бы обнаружить и разгромить основные германские армии, сосредоточившиеся для сражения у Майнца. 24 июля произошла передислокация – 4-й и 5-й корпуса приблизились ко 2-му корпусу Фроссара, оставив фланговые части в Сьерке и Билле, 3-й корпус дошел до Буле, следуя по пятам Фроссара у Сент-Авольда, а гвардейцы заняли место 3-го корпуса в Меце. К вечеру пограничный кордон превратился в клин для нанесения удара по Саарбрюккену, и Лебёф прибыл в Мец для завершения последних приготовлений перед прибытием самого императора и начала широкомасштабной наступательной операции.

Перед отбытием из Парижа, однако, Наполеону предстояло очертить направления для ведения войны на море, ибо Франция располагала не только армией, но и военно-морским флотом, претендовавшим на статус самого результативного в мире. Французский флот смело вводил новинки: орудия малого калибра, паровые двигатели, бронированные корпуса кораблей. Даже британцы в течение 12 предыдущих лет рассматривали его как смертельную угрозу своему традиционному превосходству на море. На момент внезапного начала войны французский флот располагал 49 броненосными кораблями, 14 из которых были фрегаты, способные передвигаться со скоростью 14 узлов и с возможностью установки на них 24 орудий, а также 9 корветами, вооруженными 160-миллиметровыми и 190-миллиметровыми артиллерийскими орудиями. Против этой силы Пруссия могла выставить лишь 5 броненосных кораблей – один из которых, «Король Вильгельм», был мощнее французских – и около 30 других кораблей, базировавшихся на относительно небольших базах германских ВМФ в Киле и Вильгельме-хафене, к тому же находившихся в стадии строительства. Кроме того, вплотную к побережью Северной Германии располагалась Дания – страна, настроенная куда более решительно, чем даже Австрия, на полный пересмотр результатов своего недавнего поражения. В ходе предварительных переговоров выяснилось совпадение точек зрения французов и датчан по многим вопросам: если бы французы направили морским путем силы численностью около 30 000– 40 000 человек на побережье Северного моря Германии, то Дания была готова добавить еще 30 000 человек. Эти союзные силы смогли бы продвинуться до Киля, а возможно, даже до Гамбурга, кроме того, нанести удар и внутри страны по Ганноверу и там обрести союзников. Это была угроза, которую сами пруссаки воспринимали более чем серьезно. По мере приближения войны Роон упорно работал над завершением возведения и вооружения фортификационных сооружений, от которых зависела оборона побережья как Балтийского, так и Северного морей. На этом участке – у Гамбурга, Бремена и Ганновера – пруссаки держали одну армейскую дивизию и две дивизии ландвера – силы, вместе с резервистами и гарнизонными войсками насчитывавшие 90 000 человек под командованием генерала Фогеля фон Фалькенштейна. Кроме неофициальных франко-датских переговоров, никаких шагов для подготовки вторжения с моря не предпринималось. Когда война вспыхнула, французский военно-морской министр имел уйму хлопот с перевозкой морским путем французской армии из Алжира и опасался, что эскадра из четырех прусских броненосцев, только что вышедших из Плимута, предпримет атаку на французские транспорты. На самом деле прусская эскадра с двумя поврежденными кораблями торопилась добраться до Вильгельмсхафена, куда направили единственного в Пруссии адмирала, принца Адальберта, прикомандировав его к сухопутным войскам, а вместо него поручили командование прусским флотом вице-адмиралу. Как только стало ясно, что французским транспортам из Северной Африки ничто не угрожает, для несения службы на Северном море была сформирована эскадра под командованием графа Буэ-Вильоме, прибывшего из Шербура 24 июля.

Между тем идею соединить сухопутную и морскую операции пытался возродить энергичный кузен императора, принц Наполеон. На совещании 19 июля он вызвался возглавить такую экспедицию вместе с адмиралом де ла Ронсьером в статусе командующего военно-морской частью операции и Трошю – сухопутной. Император отреагировал без особого энтузиазма, дуэт либерально настроенного кузена и орлеаниста Трошю вряд ли понравился бы императрице. Лебёф твердо заявил, что армия не в состоянии предоставить ни одного батальона – это следует осуществлять, если в подобной операции вообще есть необходимость, силами в 12 000 морских пехотинцев, однако министр флота адмирал Риго наотрез отказался предоставить командование своими кораблями принцу Наполеону. Больше этот вопрос не поднимался. Риго продолжил подготовку транспортных средств и подбор морских пехотинцев, пока события 6 августа не заставили его приостановить всю деятельность и вместо этого бросить все имевшиеся в его распоряжении ресурсы на оборону Парижа. Французские эскадры на Балтийском и Северном морях опасливо курсировали вдоль немецкого побережья в попытке поддержать блокаду, пока правительство национальной обороны не отозвало их назад во Францию.