Франко-прусская война. Отто Бисмарк против Наполеона III. 1870—1871 - [137]

Акция была запланирована на третью неделю ноября. Как выяснилось, Дюкро не чувствовал себя готовым даже к этому сроку, но неизбежные недели ожидания были явно не по душе нетерпеливому Бельвилю и другим районам Парижа. Период становления национальной обороны быстро завершился, прежние опасения, военные и политические, вновь выдвинулись на первый план, и последовавшие в конце октября сразу три события положили конец шаткому перемирию между республиканцами и революционерами, пробудив в стране дух гражданской войны и вырвав Париж из спячки.

Деревня Сен-Дени была укреплена настолько сильно, что ее можно было считать чуть ли не крепостью, отдельным самостоятельным бастионом, прикрывавшим все подходы к городу с севера. Командовал ею генерал Карре де Бельмар, способный, энергичный и амбициозный военный регулярных войск, который не выносил и того, что вынужден подчиняться Трошю, и демонстративной бездеятельности последнего. Под его командой находилось одно из самых воинственных и беспокойных нерегулярных формирований города, «вольные стрелки прессы». В ночь на 27 октября это подразделение провело разведку боем у своих позиций, дойдя до деревни Ле-Бурже, которую аванпост прусской гвардии удерживал в досадной изоляции. Захваченные врасплох пруссаки отступили. «Вольные стрелки», вызвав подкрепление, заняли деревню, Бельмар верхом отправился в

Париж сообщить восхищенному населению и изумленному Трошю о потрясающей победе французского оружия – первой с начала осады, если не с начала войны. Он затребовал подкрепление, артиллерию и – по данным Трошю – немедленного содействия. Трошю отказался. Захваченные позиции не представляли ценности, они не выдержали бы артобстрела немцев, и штабисты с мрачным здравомыслием искушенных в траншейной войне предупредили Бельмара, что такая операция «просто удлинит список погибших». Что любопытно, немцы придерживались того же мнения. Сама гвардия пруссаков так и доложила командующему армией, что, мол, позиции, простреливаемые и контролируемые из форта французов, едва ли стоило возвращать, и когда кронпринц Саксонии распорядился о том, чтобы отбить их у французов, в ставке Мольтке не скрывали дурных предчувствий. Немецкие войска, уютно устроившиеся на квартирах и рассчитывавшие уже к Рождеству вернуться домой, утратили боевой пыл летнего периода. Конец войны был теперь лишь вопросом времени, и они стремились дожить до него. Но, как бы то ни было, ранним утром 30 октября после целого дня артиллерийского обстрела прусские гвардейцы контратаковали, и эта атака стала хоть и небольшим, но все же вкладом в военную науку, заставившим теоретиков впервые призадуматься над проблемами пехоты, наступающей на вражеские позиции, обороняемые стрелками, ведущими огонь из заряжавшихся с казенной части винтовок, как и над тщательной подготовкой такого рода наступательных операций. Поротные колонны, пытающиеся прорваться через линию стрелков, должны были наступать в рассыпанном, а не сомкнутом строе, использовать для прикрытия все возможности рельефа местности, не позволять врагу превратить себя в легкие мишени и оказывать друг другу огневую поддержку – тактика, которой британской армии предстояло дорогой ценой овладеть в ходе Англо-бурской войны 1899–1902 годов, 30 лет спустя, и которую немецкая и французская армии напрочь позабыли к 1914 году. Продвижение расчлененным (рассыпным) строем без прикрытия позволило пруссакам продвигаться по открытой местности и, невзирая на огонь винтовок Шаспо засевших в деревнях французских стрелков, невзирая на артиллерийский огонь из фортов, охватить Ле-Бурже с обоих флангов и, продолжив наступление уже на улицах, овладеть деревней и пленить 1200 солдат противника. Сами пруссаки при этом потеряли 500 солдат убитыми.

Некритичный оптимизм, с которым овладение Ле-Бурже было встречено в Париже, сменился шоком от его потери. Всю вину за это возложили на Трошю – мол, он так и не сумел подтянуть затребованное подкрепление, и Бельмар не предпринял ничего, чтобы эту версию развития событий опровергнуть. Но падение Ле-Бурже было лишь одной из причин того, что смятение парижан достигло кульминационной точки. Уже циркулировали слухи о том, что Базен якобы начал переговоры относительно сдачи Меца. О капитуляции сообщило по крайней мере одно периодическое издание левых 27 октября, изложив все обстоятельства и детали, а правительство принялось тут же убежденно отрицать этот факт как infame etfausse (бесчестное и лживое). Но 30 октября из безупречного источника прибыло подтверждение – от Адольфа Тьера, в тот день возвратившегося в Париж через Стигийский проход у Севра.

Попытки Тьера добиться помощи европейскх держав успехом не увенчались. Его принимали с уважением, любезно выслушивали, но никто не был готов к принятию мер. Русский царь Александр II использовал неудачи французов в своих интересах – для денонсации пунктов Парижского соглашения касательно Черного моря, что никакого понимания в стане республиканцев не вызывало. В Вене эхо залпов Седана развеяло последние надежды Фридриха Фердинанда фон Бейста на отмщение. Во Флоренции Виктор Эммануил обратил хаос в Европе себе на пользу, захватом Рима стремясь способствовать объединению Итальянского королевства, а у Англии, где единодушное восхищение, пробужденное возможной победой традиционного и близкого союзника (Пруссии) в борьбе с традиционным врагом (Францией) мало-помалу шло на спад, способствовав возникновению опасений по поводу новой угрозы равновесию сил в Европе, не было ни желания, ни военных возможностей для вмешательства. Лорд Гренвиль (министр иностранных дел Великобритании в 1870–1874 и 1880–1886 годах) предлагал услуги посредника для достижения перемирия между воюющими сторонами, и это предложение было единственным результатом длительного вояжа Тьера. Он возвратился в охваченную глубоким пессимизмом Францию, и впечатление от состояния Луарской армии, полученное им по пути из Тура, отнюдь не улучшало его настроения.